Лукас подрядился расписать стены здешней обители, завтра следует начать – сперва обмерить оштукатуренные поверхности, составить план, потом можно браться за эскизы… Большая работа, на год или два. Когда пойдет роспись, надо будет подмастерьев набрать… Задумавшись о предстоящих трудах, Лукас увлекся – и вдруг сообразил, что идет слишком долго, наверняка должен бы показаться огонек свечи Моны. Художник стал озираться в поисках потерянной тропы – показалось, вроде с одной стороны деревья расступаются, и Лукас пошел туда, ощупывая едва различимые в темноте шершавые стволы выставленной ладонью. Другой рукой он прижимал к себе вывеску. Лес здесь не слишком густой, и хищников не водится, так что Лукас не боялся. Но вот Мона там волнуется, должно быть.
Вскоре, в самом деле, стало светлей, деревья расступились, и путник очутился на открытом пространстве. Здесь, на опушке оказалось не так темно, как под сенью деревьев, можно разглядеть окрестности. Перед Лукасом лежала дорога, а в отдалении темнела громада городских стен, он вышел на тракт почти к самому Пинеду. Если немного подождать, взойдет луна и будет видно совсем хорошо, решил художник.
Со стороны Пинеда донеслись звуки голосов. Разобрать ничего не удалось, слышно было только, что говорящие недовольны… похоже, брань. Ничего удивительного – стал бы кто-то орать среди ночи с добрыми мыслями. Лукас предположил, что какой-нибудь запоздавший путник ломится в ворота, а стража гонит беднягу прочь. Ночью городских ворот не отворяют.
Глава 6
Свена разбудили сердитые голоса. За окном препирались и переругивались несколько мужчин. Спросонок парень решил сперва, что проспал, но между ставнями не видать света – стало быть, еще ночь. Какой урод может орать среди ночи? Жил Свен у самых городских ворот. Днем здесь всегда шумно, народ снует туда и сюда – кто в город, кто наружу, но ночью обычно царит тишина. Ворота-то заперты! А тут – крики, брань!
Свен почувствовал раздражение, ему с рассветом в кузницу, нужно выспаться. Парень перевернулся на другой бок, надеясь, что крикуны угомонятся… куда там! Шумят пуще прежнего, того и гляди, весь квартал поднимут!
В соседней комнате заскрипела кровать – вот, еще и мать разбудили.
Представив, как старуха станет зудеть, Свен рассердился. Ну, сейчас он ночным буянам задаст! Окончательно проснувшись, подмастерье натянул штаны и пошлепал к двери.
У ворот, как всегда, светили фонари. Светили – не совсем верное слово: мигали, коптили, тускло мерцали. Городская стража из экономии заправляла их скверным маслом. Тем не менее, Свен разглядел, что на стражников напирает давешний колдун – наставник Петера. Да и сам старый приятель тоже переминается с ноги на ногу, зевает и поправляет упряжь на ослике. Должно быть, навьючили второпях, плохо сбрую подогнали. А колдун гремит:
– Мне плевать, что не велено! Я решил отсюда убраться, и я покину это разбойничье гнездо! Если не отопрете