Монца сделала, пошатываясь, еще несколько шагов, согнулась пополам.
– Все, курить брошу, – пробормотала, сплевывая желчью.
– Ага. Как только глаз у меня вырастет заново.
Схватив ее за локоть, Трясучка двинулся в конец переулка, к людной, залитой солнечным светом улице. На углу остановился, быстро глянул в обе стороны, потом опять забросил руку Монцы себе на плечи и повел ее прочь.
За исключением трех трупов, в комнате было пусто. Шенкт приблизился к окну, осторожно обойдя пятна крови на полу, выглянул. Ни Меркатто, ни одноглазого северянина. Но лучше уж пусть сбегут, чем кто-нибудь другой найдет их раньше его. Этого он допустить не мог. Привык доводить до конца работу, за которую взялся.
Шенкт присел на корточки, положил руки на колени. То, во что он превратил Мальта с его семью дружками, вряд ли выглядело хуже сотворенного Меркатто и ее северянином с этими троими. Кровью были залиты стены, пол, кровать, потолок. Череп мертвеца, лежавшего возле очага, являл собой кашу. Пропитанная кровью рубаха второго, валявшегося вниз лицом, вся была в ножевых прорехах. На горле женщины зияла глубокая рана.
Счастливица Ним, предположил он, глядя на нее. Которую покинуло счастье.
– Теперь – просто Ним.
В углу возле стены что-то блеснуло. Шенкт наклонился, поднял и поднес к свету золотое кольцо с большим кроваво-красным рубином. Вещица была слишком хороша, чтобы принадлежать кому-то из этого отребья. Кольцо Меркатто, стало быть. Еще теплое от ее пальца… Он надел его на собственный. Потом ухватил тело Ним за лодыжку, перетащил его на кровать и, тихо напевая себе под нос, принялся раздевать.
На бедре правой ноги виднелась какая-то чешуйчатая сыпь, поэтому он предпочел левую. Надрезал ее у ягодицы тремя быстрыми, ловкими движениями мясницкого серпа. Легко выломал кость из бедренного сустава, еще двумя взмахами кривого клинка отсек ступню, затем сложил ногу вдвое, перевязал поясом Ним, чтобы не разогнулась, и сунул в мешок.
Толстый кусок вырезки, обжаренный на сковороде. С особой смесью из четырех сулджукских специй, которая у него всегда с собой. На местном пурантийском масле, имеющем чудесный ореховый аромат. Да, еще соль и молотый перец. С приправами будет вкусным любое мясо. Розовое внутри, но без крови. Людей, которые любят мясо с кровью, Шенкт не понимал. Ему сама мысль была противна. Под конец добавить лук. Можно еще порубить кубиками мякоть голени и сделать жаркое, с грибами и кореньями, а из костей сварить бульон, добавив капельку выдержанного мурисского уксуса, который придаст…
– Смак.
Кивнув сам себе, он тщательно вытер от крови серп, перекинул мешок через плечо, шагнул к двери и остановился.
Вспомнил вдруг о булочной, мимо которой проходил сегодня, о чудесных, хрустящих, только что испеченных хлебцах, выставленных в витрине. О запахе свежего хлеба. Восхитительном запахе самой добродетели, простом и честном. Ему бы очень хотелось быть