Любимая Единственная Истинная. Виктория Наилевна Галяшкина

Она знала, что в палате она не одна. Она чувствовала запах, ненавистный запах ландышей. Ее ночной кошмар превратился в явь. Он был здесь. Этери боялась пошевелиться, чтобы не привлечь к себе его внимания. Возможно, если она не будет двигаться, он решит, что она спит и не тронет ее. Он не любил, когда она не двигалась, ему нужна была борьба. Он любил причинять боль и страдания, а что интересного в том, что твоя жертва не оказывает тебе должного сопротивления. Этери лежала с закрытыми глазами, не двигаясь до самого утра, пока не пришла новая смена. Она поняла, что никто не сможет помочь ей, кроме нее самой. Маньяка не остановят ни высокий забор с протянутой поверху колючей проволокой, ни многочисленные камеры, разбросанные по всему периметру клиники. Если она хочет справиться с ним, то придется научиться защищать себя, а для этого нужно выйти из клиники. И Этери впервые за три года пошла на контакт со своим лечащим врачом. Уже через месяц ее выписали. Из клиники ее забирали родители. Этери молча села в машину и до самого дома не сказала ни слова. Войдя в дом, она, также молча, поднялась в свою комнату и, зайдя в нее, первым делом закрыла дверь на ключ. Затем методично стала собирать все, что, по ее мнению, не могло ей понадобиться. Вещей оказалось не так много, как она предполагала.

      – Этери, дочка. Иди есть, – тихий голос мамы под дверью. – У меня все готово. Мы с отцом ждем только тебя.

      – Я сейчас спущусь. Дай мне пару минут, – девушка прошла в ванную и, набрав полные пригоршни воды, умылась. Потом спустилась вниз, в гостиную. Отец и мама сидели за столом. Майкл отсутствовал, но это было понятно. Он уже давно жил своей жизнью и возвращение сестры из клиники не считал поводом для приезда домой. Этери совсем не обиделась. Ну, может совсем чуть-чуть.

      – Я приготовила твои любимые спагетти, – мама говорила вполголоса, наверное, боясь, что громкие голоса могут напугать Этери. Девушка горько улыбнулась. Громких голосов она не боялась, наоборот, она боялась шепота, полутонов.

      – Мам, говори нормально. Не нужно бояться за меня. Я здорова. Не нужно жалеть меня, опекать. Да, меня похитили, изнасиловали. Да, папа, меня насиловали, и не один раз, и даже в извращенной форме. Так ведь вы пишите в своих отчетах? – повысила голос девушка, увидев как лицо отца перекосило от ее слов.

      – Этери, остановись, – отец сжался на стуле, вроде даже став меньше ростом. – Не нужно все это вспоминать.

      – Нет, папа, нужно. Я хочу помнить. Но еще больше, чем помнить, я хочу, чтобы это никогда больше не повторилось. Я поняла, что твой значок полицейского не дает гарантии защиты твоей семье. Наоборот. Поэтому я хочу научиться защищать себя. И я больше никому не позволю использовать меня. Никому и никогда, – Этери вылетела из столовой и, забежав в свою комнату, закрылась на ключ. Прислонившись спиной к двери, она съехала по ней вниз и уселась на пол. И только тогда дала волю слезам. Рыдания душили девушку, она дрожала всем телом, перед глазами плавали красные круги. Отец, а за ним и мать подходили к ее комнате, но услышав глухие