Как листки в календаре.
Ах, раскрашенные кони!
Вам не ринуться в погоню
За подросшим седоком.
Жизнь стремительнее речки…
Я сама хожу в уздечке
С полинявшим поводком.
Заборы
О, листвы тревожный шорох,
О, зеленый шум земли!
Может, это грозный порох,
Тот, что не изобрели?!
Вечный бег, но в прочных шорах
Мы однажды предпочли,
Душу выразив в заборах
И границах – как могли!
Мне под шум листвы тревожно.
Я пытаюсь осторожно
В сердце этот шум унять.
За стеною кто-то дышит…
Но кричу – никто не слышит,
Не спешит меня понять.
Кровообращение
КРОВАВЫЕ РЕКИ ВПАДАЮТ В СЕРДЦА
И СНОВА ИЗ НИХ ВЫТЕКАЮТ.
По кругу… по кругу… И так до конца,
И к сердцу умы привыкают.
Инфаркт, лейкемия, кусочек свинца
Бессрочную тьму предрекают.
Природа дрожащей рукою скупца
Давая нам в долг, – упрекает.
Кругляшки минут я напрасно коплю —
Терплю и люблю… Все равно уступлю
И бегать по кругу устану.
О, этот извечно просроченный долг
В Каспийское море спадающих Волг,
Где выхода нет к океану.
«Поговори со мной, поговори…»
«Поговори со мной…»
Поговори со мной, поговори…
Среди домишек старого квартала
Качаются старинно и устало
Забытые прогрессом фонари.
Поговори, поговори со мной…
Вот вынырнет из-за угла пролетка,
И лошаденка рыженькая ходко
Тряхнет ветхозаветной стариной.
Поговори со мною, не молчи!
В окошках здесь решетки, как у тюрем,
За желтоватым довоенным тюлем
Обоями прикрыты кирпичи.
Поговори, избавь от тишины!
Здесь время так немыслимо тягуче,
И погасило дуновенье тучи
Огарок оплывающей луны…
А за углом квартала – шар земной —
Высотное, машинное величье…
Там спешка, суета и безразличье…
Так не молчи – поговори со мной.
«То полдень, то полночь…»
То полдень, то полночь… В природе
Все встало сегодня вверх дном,
Большая Медведица бродит,
Как призрак, под Южным Крестом,
Тяжелые, мокрые травы
От ветра встают на дыбы.
Налево иду, как направо,
К судьбе ухожу от судьбы.
Вчерашним иль завтрашним жаром
Мне губы опять обожгло?
Сомнение дождиком ржавым
С дрожащей ресницы стекло.
А песня – о счастье кричала
В чужом освещенном окне!
Но в ней ни конца, ни начала
Узнать не позволили мне.
Живи золотой серединой,
Минутой единой