Стоя в темноте возле кровати, в промокшей от пота ночной рубашке, она внезапно поняла, что в детстве принимала этот самый лариам. Мать никогда ей не говорила об этом, но, конечно же, она принимала его – за неделю до отъезда, потом по таблетке в неделю в поездке и еще четыре недели, вернувшись домой! Эти таблетки означали верную возможность увидеться с отцом, поиски паспортов в ящиках стола, извлечение из подвала дорожных чемоданов. «Индийские таблетки» – так их называла мать: «Пойдем, примешь индийские таблетки».
В памяти Марины уцелели лишь обрывочные воспоминания о том, как она жила в Миннеаполисе с обоими родителями, однако они с готовностью всплывали в ее памяти. Вот отец остановился в дверях и стряхивает снег с черных блестящих волос. Вот он сидит за кухонным столом и пишет что-то в блокноте; сигарета медленно догорает на блюдце, книги и бумаги лежат в таком безупречном порядке, что семья обедает в гостиной за кофейным столиком, сидя на полу. Вот он сидит вечером у постели Марины, поправляет ее одеяло, подтыкает его со всех сторон, приговаривая: «Спи сладко-сладко в мягкой кроватке». Она так туго завернута в одеяло, что может лишь шевелить головой. Она послушно кивает и смотрит, смотрит на склонившееся над ней любимое отцовское лицо, пока сон не смежит ее веки…
Марина не забывала отца и в его отсутствие, тосковала по нему, так и не научившись принимать разлуку. Мать часто говорила, что Марина такая же умная, как отец, вот почему он так гордился ее успехами в тех дисциплинах, которые ее интересовали: в детстве – в математике и естествознании, а позже – в статистике, неорганической химии и дифференциальном исчислении. Ее кожа была светлее отцовской, кремового цвета, но гораздо темнее, чем у матери. У нее были черные большие глаза с густыми ресницами, как у отца, его черные волосы и рослая фигура.
Встречи с отцом утешали, позволяли ей взглянуть на себя со стороны, узнать в нем себя.
Она жила среди материнской родни, среди белокожих кузин, глядевших на нее, как на ламу, случайно забежавшую на праздничный обед. Продавщицы в магазине, дети в школе, врачи и водители автобусов интересовались у нее, откуда она родом. Бесполезно было отвечать, что она местная, из Миннеаполиса, поэтому она отвечала, что приехала из Индии, но даже тогда ее не всегда понимали. «Ты из племени лакота?» – спросил ее как-то оператор бензозаправки, и Марина еле удержалась, чтобы не закатить глаза: мама ей объясняла, что закатывать глаза неприлично и грубо, даже если тебе задали очень глупый вопрос.
В общем, Марина была дочерью белой матери и студента-иностранца, который после окончания университета увез в родную Индию диплом доктора, но отнюдь не свою семью.
Впоследствии ребенок от подобного брака стал президентом страны.
Но когда росла Марина, рядом с ней не было примера, который помог бы ей смириться с ее ситуацией. В те годы она практически убедила себя, что она из Индии, ведь оттуда был ее отец, он там жил, и она навещала его раз в три-четыре года, когда удавалось накопить денег на дорогу. Поездка