В Рыбинске проспект Ленина перешел в Крестовую улицу, вдоль проезжей части выстроились старинные трёхэтажные особняки, дома с колоннами, окнами в пышных лепных рамах, над крышами загорелся купол с крестом, а впереди вырос исполинский желтый собор с высокой колокольней. У моста я развернулся, проехал обратно мимо двухэтажных торговых рядов – нарядных, в чистых окнах, в свежей побелке, свернул к Волге, вышел из машины в тыл главной улице – квадратные окна торговых рядов заложены красным кирпичом, стены рыжей штукатурки в бурых пятнах, как простыни у немощных стариков, лежащих без присмотра в больничной палате, в узких арочных окнах второго этажа битые стекла, вдоль ржавой крыши тянется почерневшая гнилью, когда-то белокаменная лепнина.
Я прошелся по Крестовой улице, которая для Рыбинска Невский Проспект, Московская улица Владимира, выпил вкусный кофе с выпечкой и поехал дальше. И даже то, что в Иваново на объездной дороге сплошь и рядом лежали ямы, и даже то, что свернул не на Нижний, а куда-то в сторону Коврова, не подпортило приподнятого настроения.
Я не спеша ехал по дороге, вдоль забора рынка. Краем глаза заметил какое-то движение в узком проулке и тотчас «Ленд Ровер» потряс удар. Машину повернуло, я затормозил. Черный «БМВ» вмял мне задний бампер и крыло над колесом. Из машины выскочил и подбежал ко мне подросток, размахивая руками что-то кричал, дергал за ручку двери. Я опустил стекло: – вместе с сильным запахом алкоголя в салон полезли матерная брань, угрозы, предсказания наказания. Дав ему выговориться, спросил, сам ли он вызовет дорожную полицию или мне позвонить? Он пообещал людей, после которых мне нужна будет не полиция, а кладбищенские гробокопатели. Закрыл окно, решил не выходить из машины и вызвал полицию.
Однако появилась не полиция.
Торжественным выездом средневекового феодала подъехали белое купе «Мерседес» и огромный черный внедорожник «Линкольн» с надписью «Частное охранное предприятие «Вера и честь». На обочину вышли белолицые, светловолосые, коротко подстриженные парни в черных брюках и футболках, в белоснежных портупеях под пистолеты, округлые, словно накаченные воздухом манекены. Из «Мерседеса» ко мне подошел высокий мужчина в белоснежном костюме и черной рубашке с расстегнутым воротом, в котором в седых волосах искрил бриллиантами золотой крест, звонко постучал крупным зеленым камнем массивного золотого кольца. Запереться значило показать, что я боюсь, признаю себя слабейшим. С такого рода людьми это непозволительно и я вышел.
– Значит так. Мальчик, который въехал в тебя, –