Риваль извлек из кармана и раскрыл маленькую черную записную книжку.
– Мадемуазель Канн и мадемуазель Деноэлалиг, обе молодые горничные, мадам Мендю, которая, если я правильно понял, вскоре станет преемницей мадам Лажу. Она отвечает за подачу завтрака. Мадам Мендю как раз здесь, у стойки.
Риваль повернул голову в сторону стола регистрации.
– Далее, мадам Лажу, повар, Эдуар Главинек, и его помощник.
Дюпен записывал услышанное.
– Повар? В такой ранний час?
– Каждое утро он доставляет сюда провизию с рынка в Кемпере.
– Как зовут помощника повара?
Риваль заглянул в книжку.
– Ронан Бретон.
– Как вы сказали? Его зовут Бретон?
– Бретон.
Дюпен хотел что-то добавить, но промолчал.
– И этот повар был последним, кто видел Пеннека живым?
– Вероятнее всего, во всяком случае, пока.
– Я хочу поговорить с ним после того, как побеседую с мадам Лажу. – С этими словами Дюпен повернулся и начал подниматься по лестнице. Не оборачиваясь, он спросил: – Где она находится, на втором этаже?
– Первая дверь направо.
Дюпен негромко постучал в дверь столовой и вошел, не дождавшись ответа. Франсина Лажу оказалась старше, чем представлял себе комиссар. Женщине было, видимо, далеко за семьдесят, у нее были совершенно седые волосы, маленькое заостренное личико, изборожденное глубокими морщинами. Лажу сидела в дальнем углу комнаты, а рядом с ней находилась пухлая рыжеволосая горничная с полным симпатичным лицом – мадемуазель Канн, которая приветливо и с видимым облегчением улыбнулась комиссару. Мадам Лажу, казалось, вообще не заметила его появления и продолжала сидеть, уставив в пол невидящий взгляд.
Дюпен откашлялся.
– Добрый день, мадам, меня зовут Дюпен. Я – комиссар полиции, и мне поручено вести расследование. Мне сказали, что вы сегодня утром первой обнаружили в ресторане тело убитого Пьера-Луи Пеннека.
В глазах мадам Лажу стояли слезы, тушь с ресниц текла на лицо. Прошло несколько секунд, прежде чем она подняла голову и посмотрела на комиссара.
– Какое ужасное убийство, не правда ли, господин комиссар? Ужасное, хладнокровное, жестокое убийство. Я верно служила господину Пеннеку тридцать семь лет. За это время я не болела ни одного дня, если не считать пары случаев… Как ужасно он умер. Должно быть, убийца орудовал огромным ножом. Надеюсь, вы скоро его найдете.
Мадам Лажу говорила неторопливо, но с чувством, без пауз и с подчеркнутыми интонациями.
– Бедный господин Пеннек, каким чудесным человеком он был. Кто мог так жестоко с ним обойтись? Его все любили, господин комиссар. Все без исключения. Его все ценили, ценили и восхищались им. И надо же было такому случиться, да еще где – в нашем прекрасном Понт-Авене. Ужасно. У нас такой мирный городок. Господи, какая громадная лужа крови. Это нормально, господин комиссар?
Дюпен