Лжесвидетель. Далия Трускиновская

а строчку в таблице. Жуткая порнуха завершилась в половине одиннадцатого, и тогда же программист Леша стал гнать зрителей прочь – страстные вопли весь вечер мешали ему сосредоточиться, а назавтра следовало сдавать клиенту доведенную до ума программу бухучета «Баланс-К». Это Артем опять-таки не сам изобрел, а слышал при составлении таблицы. Бездельники и раздолбаи убрели к одиннадцати, после чего Леша плюнул на программу, потому что у него, как он выразился, повисли мозги. Имелись ли в виду машинные, или его собственные, Артем не понял. Дальше была разборка между ним и Прохановским, впавшим в отчаяние из-за того, что завтра придется опять врать клиенту. В процессе разборки с Лешей он и забыл, что посадил к компьютеру ветерана Петровича какого-то чужого дядю. Они склочничали до половины двенадцатого, потом вышли, заперли дверь и еще минут двадцать переругивались во дворе, причем во двор выходит два окна фирмы, и если бы они услышали грохот, произошедший от рухнувшего кожуха, то, конечно же, вернулись бы. Но оба утверждали, что внизу была могильная тишина.

      В общем, «без пяти двенадцать» не с луны свалилось.

      – Тут не сказано, что вы посмотрели на часы, – Лович показал пальцем между строк.

      – А мне не на что было смотреть. Я часы в гримерке оставил.

      Что правда, то правда – поскольку Артем не мог выходить на манеж при нормальных наручных часах, разве что привязать к запястью большой круглый будильник, то они часто оставались на гримировальном столике.

      Лицо следователя выражало огромное сомнение в показаниях.

      Вдруг Артема осенило.

      – Я играл в «Тетрис», а эта игрушка записывает результаты. У нее для них есть особый файл. Нужно посмотреть в «таблице Нортона» – там указано время, когда я вышел из игры.

      – Да? – на тяжелом лице пожилого следователя никакой благодарности не отразилось. – Это мы сделаем.

      – Я сам сделаю и позвоню вам. А потом – все, как вот тут написано, – Артем приподнял жалкую страничку своих показаний.

      – И ничего больше?

      – Совершенно ничего.

      – И никаких шагов наверху?

      – Если шаги и были, так в то время, когда я ходил по этому проклятому подвалу, обрушивал на себя железки и искал выход.

      Артем поражался собственному терпению. Одновременно испытал огромную благодарность к Забелину и Кирееву – если бы не составленная ими таблица, допрос стал бы для него делом еще менее приятным. А так – Артем с точностью до пяти минут мог описать свои подвиги, и с этой позиции его уже не сдвинуть было бы даже бульдозером.

      – А не показалось ли вам, что из-за стены доносится музыка? – вдруг спросил следователь. И поднял глаза – причем взглядом напомнил Артему бегемота Лельку. Если постоять перед цистерной, где круглосуточно мок Лелька, минут пять, непрестанно повторяя его имя, то в конце концов над водой появлялись два широко расставленных глаза, решительно ничего, кроме тупой тоски, не выражающих.

      – Из недостроенной сауны?

      – Именно оттуда.

      – Музыка?

      Личный опыт Артема