Приняв решение, шут, однако, с места не двинулся. Он пролежал часа два – ждал, пока закончится обед. Разглядывал трещинки и бугорки, которые сплетались в своеобразный узор, закрывал то один глаз, то другой. Странным образом в воображении шута разводы на потолке переплетались с его мыслями и составляли единое целое. Наконец Коклос задремал.
Проспал шут не больше получаса. Затем вскочил, встряхнулся, зевнул, протер глаза и отправился к императрице. В этот час она обычно отдыхала в своих покоях, окруженная придворными дамами. Коклос явился, громко топая сапожками, чтоб привлечь внимание к своей скромной особе. Колотил подошвами карлик так громко, что все смолкли и уставились на него.
– Ваше императорское величество! – выкрикнул шут. – Прошу личной аудиенции!
– Для вас – все, что угодно, прекрасный сэр, – улыбнулась Санелана. – Прошу!
Ее величество повелительно махнула пухлой ручкой. Дамы, пересмеиваясь, потянулись из комнаты. Они полагали, что намечается некая шутка, которую им покажут после. Когда дверь за последней захлопнулась, Коклос приблизился к Санелане, восседающей в массивном кресле и заговорил тихо, чтобы его не могли подслушать любопытные вертихвостки, которые, разумеется, сейчас торчат в коридоре.
– Ваше императорское величество, я совершенно серьезно хочу спросить, что вы думаете о нашем чудотворном болване Когере? Скажу сразу: мне сдается, он влечет братца к краю пропасти.
Санелана перестала улыбаться и отвела глаза.
– Он спас Алекиана…
– Ха, он спас бренное тело, но погубил душу и разум. Спасение тела – ерунда! Помнится, я, когда был помоложе, занимался этим постоянно. Вспомните же, за что пожалован мне высокий титул и право отведывать все, что сыщется на кухне!
– Это верно, – согласилась императрица. – Признаюсь: мне страшно, когда я вижу этого человека. Он имеет странную власть над Алекианом, он вселяет в мужа удивительные мысли… и он неуправляем.
– Воистину так! Я считаю, братца нужно избавить от этого гилфингова чуда.
– Но я не имею такого влияния, он просто не слушает, когда я заговариваю на эту тему, – пожаловалась императрица. – К тому же Алекиан собирается в поход, а я останусь здесь, в Валлахале. День выступления уже назначен, ничего изменить не удастся.
– Да, я помню. На запад!.. С шестью сотнями дрянных солдат против всего Сантлака. И это все – проповеди Когера! Уж не знаю, как я уберегу братца в Сантлаке, тем более что он сам не слишком-то позволяет себя спасать.
– Милый Коклос, спасите его. Я знаю, вы можете куда больше, чем можно бы заключить по вашему виду… Он погубит себя этим походом…
Голос императрицы дрогнул. Шут покосился на собеседницу – она едва не плакала.
– Хорошо, – объявил Полгнома. – Я обещаю сделать все, что в моих силах… но мне потребуется поддержка.
Глава