– Надо дать ему пострелять, – сказал Старик. – И он опять обретет форму.
– Мы убьем носорога. А потом вы тоже убьете своего. Кто уложит первого, может отправиться на равнину за сернобыком. А вам, Карл, сернобык, возможно, попадется завтра же, когда пойдете за дичью.
– Как скажете, – повторил Карл. Его разум не мог смириться с восемью пустыми днями, когда он, выходя до рассвета из лагеря, весь день до темноты карабкался по холмам под палящим солнцем, преследуя зверя, название которого даже выговорить не мог на языке суахили, в обществе следопытов, в умение которых не верил, а вернувшись в лагерь, ел в одиночестве без всяких собеседников, тоскуя по жене, в разлуке с которой уже три месяца на расстоянии девяти тысяч миль, лезли ему в голову и другие мысли: как там его собака, и что там с его работой, и какого черта он здесь торчит, и не промахнулся ли он, когда стрелял, нет, не мог, никогда не промахиваешься, когда все поставлено на кон, в это он свято верил – а вдруг все же от волнения промазал? И почему писем нет… но проводник сказал тогда, что это конгони, и остальные тоже сказали, значит, так и есть. Однако всем этим Карл с нами не поделился, сказал только: «Как скажете», но в голосе звучала вселенская скорбь.
– Не вешайте нос, старина, – сказал я.
– У меня все в порядке. О чем вы?
– Хлебните виски.
– Не хочу виски. Хочу куду.
Позже Старик сказал:
– Он сам справится. Не надо его торопить или волновать. Все у него будет в порядке. Он молодец.
– Думаю, он хочет, чтоб ему точно сказали, что делать, а потом оставили в покое, – сказал я. – Для него испытание – стрелять на глазах у других. Он не любит хвастаться – не то что я.
– Тот выстрел, которым он уложил леопарда, был великолепным, – заметил Старик.
– Он уложил его двумя выстрелами, – поправил я. – И второй был не хуже первого. Да, черт возьми, он здорово стреляет. Никто из нас ему в подметки не годится. Но он на этом зациклен, а я его все время подгоняю и только делаю хуже.
– Вы иногда суровы к нему, – сказал Старик.
– Но он ведь меня знает. И знает, как я к нему отношусь. Он не обижается.
– Из него выйдет толк, – сказал Старик. – Надо просто поверить в себя. Он способный стрелок.
– Он ведь убил лучшего буйвола, лучшего водяного козла и лучшего льва, – сказал я. – Куда уж лучше!
– Лучшего льва убила Мемсаиб, дружище. Не забывайте об этом.
– Я этому рад. Но лев, которого пристрелил Карл, был тоже не плох. Не говоря уж о крупном леопарде. Все у него хорошо. И времени впереди полно – не о чем беспокоиться. И что он нос повесил?
– Завтра надо выйти пораньше, чтобы добраться до места до жары, – надо поберечь Мемсаиб.
– Да она в лучшей форме, чем все мы.
– Она чудесная. Ловкая, как маленький терьер.
Днем мы поднялись на холмы и оглядели окрестности, но не увидели ничего интересного. Вечер после