Ягайло женился – но не на московской княжне, а на польской королеве Ядвиге, и принял крещение – но не из Москвы, а из Рима, стал королем Владиславом и основателем новой династии на польско-литовском престоле. Вместо литовско-московского союза состоялась Кревская уния 1385 г. между Литвой и Польским королевством, на столетия определившая развитие соседа и соперника московских государей. С этого времени история Литвы тесно связана с историей Польши: в XIV–XVI вв. у этих государств был один король из династии потомков Ягайло – Ягеллонов.
При великом князе Витовте (1392–1430) княжество вступило в период своего наивысшего расцвета. В союзе с двоюродным братом Владиславом Ягайло Витовт разгромил Тевтонский орден при Грюнвальде (1410), присоединил Смоленскую землю (1404) и княжества в верховьях Оки. Витовт сажал своих ставленников на ордынский престол. Огромную дань-откуп платили ему Псков и Новгород, а московский князь Василий Дмитриевич женился на его дочери и называл Витовта “отцом”, что по тогдашнему феодальному этикету означало признание вассальной зависимости. Тогда земли Великого княжества простирались от Балтийского моря до Черного, а восточная граница проходила под Вязьмой и Калугой.
Распад СССР в числе прочих проблем породил “взрыв” национальных трактовок, казалось бы, уже давно решенных вопросов – будь то оценка деяний гетмана Мазепы или спор о том, являлось ли средневековое Великое княжество Литовское литовским или белорусским и насколько именно. Главная же “потеря” состоит в том, что со страниц отечественных учебников истории вместе с рассказами о прошлом народов Кавказа или Средней Азии (что тоже не очень хорошо) исчезли сюжеты, касающиеся самого ближнего, славянского зарубежья, а история России оказалась сведенной к развитию Московского царства как единственного “законного наследника” Древней Руси.
Определять раннесредневековое Великое княжество Литовское как “русское” или “литовское” значило бы применять современные понятия об этничности по отношению к другой эпохе, в которой термин “русский” чаще всего означал “православный”. В то же время источники XV–XVI вв. свидетельствуют о том, что восточные славяне в границах Польши и Литвы считали себя единой этнической общностью – “русским народом”. Трудно установить, когда эта этническая общность стала разделяться. Появившийся в московских источниках с конца XVI в. термин “белорусцы” как будто говорит о том, что в Москве уже тогда стали воспринимать братьев-славян на территории Польско-Литовского государства как особый народ. Но это название относилось ко всему восточнославянскому населению соседней державы: “белорусцем” мог быть также житель Киевщины или Волыни. Еще труднее определить, с какого времени восточные славяне к северу от Припяти стали смотреть на восточных славян к югу от Припяти как на представителей