Объяснение всех его тревог оказалось столь простым, что беспокойство тут же покинуло его душу. Теперь он бы мог пройтись по улицам, взглянуть на лица девушек, спешащих навстречу… Быть может, у него бы достало смелости познакомиться с какой-нибудь из них…
Да, теперь Шимас стал самим собой – робеющий гость с полуночи спрятался в самом дальнем уголке души, а ему на смену появился высоченный широкоплечий китобой, на которого заглядывались все красавицы округи. Мир для юноши вновь стал удивительной загадкой, которая каждый миг требовала своего разрешения и каждый миг оборачивалась все новой, еще более удивительной стороной.
Потекли дни. Отец и дядя проводили большую часть времени во встречах с торговцами, в беседах с такими же, как они сами, солидными негоциантами, не делая различий ни из-за веры, ни из-за цвета кожи, опираясь единственно на уважаемое имя и славу купца. Шимас в первые дни сопровождал их, но очень скоро понял, что торговля, увы, не его стезя. И отправился искать ту дорогу, которая предназначена именно ему.
Конечно, можно не упоминать, что в поисках этой самой, только ему предназначенной дороги Шимасу встретилось немало хорошеньких девушек. Однако их нежные улыбки лишь согревали его разум, не трогая душу. Юноша отчего-то чувствовал себя так, словно готовится к каким-то невероятно важным событиям, словно ждет мига, когда ему позволено будет вынырнуть из полудремы спокойного и чуточку скучного существования.
Осень вступала в свои права. Желтели листья, утренний бриз становился с каждым днем все свежее. Вскоре отец отправится домой – в этот раз без него. Ему же, Шимасу, предстоит в ближайшие несколько дней избрать себе те науки, которым он должен будет отдать все свои силы в ближайшие несколько лет.
Юноша целые дни проводил в тиши библиотеки в доме дяди, пытаясь понять, к чему лежит его душа. Но, увы, ответа не находил – ему было интересно все вокруг. Поняв, что здесь ответа не найдет, перебрался в библиотеку рядом с университетом. И там решения не отыскал. Ему равно интересно было слишком многое: разум, словно губка, впитывал и стихи, и чужие наречия, и постулаты философского спора, который за соседним столом вели длинноволосые студиозусы.
«Аллах великий… Но не могу же я изучать все… Для этого не хватит и дюжины жизней…»
Увы, это была чистая правда – для того, чтобы изучить все, уже известное, чтобы поглотить знание, сохраненное в стенах университета и лелеемое доброй дюжиной богатых публичных библиотек, не хватило бы и сотни сотен жизней. Кто знает, сколько бы еще Шимас раздумывал о том, какую в жизни избрать дорогу, если бы не известие, которое само указало ему путь.
Осенний вечер был столь прохладен, что юноша с удовольствием спешил домой – все чаще дом дяди он называл своим домом. В камине весело горел огонь, разгоняя призраки приближающейся непогоды. Оба брата с высокими бокалами в руках сидели у огня и вполголоса