Но он настаивал, упрямился, как я тогда считал, и поэтому я отправился в Тунис без него, на пятнадцать дней. Один-одинешенек. Передохнуть и подумать о наших с ним отношениях.
Однако это не помогло. Деревья там казались залитыми пивом, настолько блестел и сиял на них каждый лист. Волны разбивались о берег, а песок, если погрузить в него ноги (даже в носках), оказывал целебное действие. Но покоя я не нашел. Я думал только об Эдварде Стиплвуде, о том, как пахнут его волосы, о его фигуре. Остальное из воспоминаний испарялось постепенно, но непреодолимо.
До конца моего пребывания в Африке оставалось еще много времени, и я решил отправиться на экскурсию в пустыню. Нас повезли по каким-то коптским и берберским селениям в оазисах, мы смотрели нечто напоминавшее мужской балет на чудесно разукрашенных низкорослых лошадках, и при желании каждый из экскурсантов мог, предварительно заплатив, войти в шатер, где сидела гадалка, предсказывающая судьбу. Нас предупредили, что гадалка нема от рождения и именно в этом кроется ее магический дар. Я решил пойти к ней, хотя немые гадалки не вызывают у меня большого доверия.
В шатре меня ждали неожиданности. В центре стоял круглый стол, на котором сидел настоящий живой хамелеон. В волосах у гадалки был гребень из верблюжьей кости. Она усадила меня за стол с хамелеоном, и тогда я смог рассмотреть, где нахожусь. В шатре вокруг нас было множество самых разных предметов. Столики, стенные шкафы, устройства для поджаривания кофе, кувшины, стулья, лампы, миски из обожженной глины с рыбами, изображенными на внутренней поверхности, разнообразные вещицы из стекла, безделушки из железа и латуни, серебряные цепочки, деревянные подсвечники. Просто настоящая лавка старьевщика…
Тут старуха сделала мне успокаивающий знак рукой. Потом осторожно взяла со стола сидевшее там существо и посадила его на мое плечо. Хамелеон некоторое время устраивался, искал место поудобнее, несколько раз сменил цвет и наконец угнездился на левом плече. Посмотрел на меня левым глазом, и этого взгляда мне не забыть никогда. Он смотрел отдельно левым и правым глазом.
Потом немая гадалка приступила к делу. Я рассказал ей о проблеме, связанной с Эдвардом Стиплвудом, и о том, почему я приехал сюда один. Так как гадалка была просто немой, а не глухонемой, она все поняла, кивнула, и гадание началось. К моему удивлению, оно выражалось в том, что она подносила ко мне разные предметы, потом что-то рассматривала, жевала своими не умеющими говорить губами и время от времени посматривала на хамелеона, сидящего у меня на левом плече. Сначала она положила передо мной, а значит, и перед хамелеоном (он, несомненно, играл во всем этом ритуале какую-то особую роль) сито и живую змею. Хамелеон изменил цвет, а она быстро, словно испугавшись или передумав, убрала их в сторону и поместила передо мной другие предметы, теперь это были латунная ступка с пестиком и тарелка, наполненная инжиром. Так она сделала еще несколько неудачных попыток, постоянно следя за цветом хамелеона, который все время менялся. Потом она поставила передо мной три бутылки,