Несмотря на перепалку в раздевалке, как только мы выходим на улицу – Картер становится собой. Он потирает ладони и отслеживает каждую девчонку, находящуюся в миле от нас. Ему однозначно везёт, потому что неплохое количество отзывается на внимание в свою сторону. Они оборачиваются, улыбаются и глупо хихикают. Если у этого парня не торпеда в заднице, то у меня нет другого объяснения тому, как его голубые глаза с блеском обращаются к нам.
– Кажется, у кого-то намечается вечеринка с первокурсницами.
– Ты всего лишь второкурсник, мы прилетели вчера, можно сказать, как на первый курс, придурок, – парирует Рэн, поудобней устраиваясь в кресле. – И завтра тренировка.
– Я не буду отказываться от девчонок из-за сраной тренировки.
– Тогда снимай отдельную квартиру.
Взгляд, наполненный энтузиазмом и недержанием, обращается ко мне.
– Хотя бы ты не будешь занудой.
– Мне плевать, – сообщаю я. – Я планирую лечь и не вставать до завтрашнего утра.
– Когда увидишь мой выбор, быстро передумаешь.
Не стараюсь выдавить улыбку, закатить глаза или фыркнуть, лишь подставляю кулак под голову, налитую свинцом и пытаюсь уловить хоть что-то из лекции.
Ещё недавно я наивно полагал, что моя студенческая жизнь будет подобна той, что была у Мэйсона. Я ошибался. Всё веселье, беспечность, тусовки и девочки скорей всего пройдут мимо нас благодаря тренеру. Спать два часа, а после встать на тренировку – не кажется такой прикольной идеей, как в школе. Если моя весёлая жизнь осталась в Нью-Йорке и половина в Миннесоте, то я не совсем понимаю, радоваться или загоняться. Да, конечно, утверждать, что всегда можно наверстать, но кто вернёт возраст? Невозможно отмотать время назад и вернуться в юность. Машину времени никто не изобрёл. За всем этим бесконечным круговоротом из тренировок, я боюсь только упустить что-то важное.
Вокруг слишком много девчонок, их заинтересованности, а в нас критически мало сил, чтобы дать то, чего они желают. Так или иначе, где-то удаётся выдавить улыбку. Я не могу превратить свою жизнь в серые однотипные будни. Возможно, за это нам воздастся, но никто не обязывает меня упиваться в стельку перед завтрашним днём.
– Ладно, согласен, – сообщаю я, когда мы занимаем свободный стол в кафетерии и убиваемся кофеином.
Брови Рэна не знают, хмурится или подниматься, в итоге, на его лице то ли замешательство, то ли недовольство. Чего не сказать о Картере. Парень с грохотом ставит стаканчик с кофе на стол, и всё его внимание сосредотачивается только на мне.
– Согласен?
– Да, зови, но я не буду уделываться, чтобы не услышать будильник.
– Ты серьёзно? – недовольно фыркает Рэн.
Вздохнув, обращаю к нему взгляд, и говорю то, что является истиной.
– Мы не можем отказываться от студенческой жизни. Потом пожалеем, если так поступим.
– Я не хочу в Миннесоту, – говорит он. – Если вылетим, путь только обратно. Это позор.
– Никто не заставляет пить до потери сознания. Хотя бы расслабимся.