Дорчик глубокомысленно кивнул.
– Лошадь понесла, второй человек выпал из телеги, – теперь пришел черед Бремека тыкать пальцем. – Оборотень настиг его в два прыжка, а лошадь вырвалась. Но лошадь его не интересовала. Пока он в волчьем облике, животное ему не дастся, к тому же лошадь рискованно сбывать, могут узнать.
– Это верно, – вставил Дорчик, чтобы поучаствовать в разговоре, продемонстрировать внимание.
– А волк сперва наелся… надо сказать, на охоту тварь всегда идет голодной, с пустым брюхом. Так сподручней нападать. Так вот, сперва нажрался человечины, потом частично обернулся, чтобы появились руки. Собрал добычу… я думаю, увязал как-то в мешок, что ли, чтоб не мешала. Мешок – на спину. А ушел снова волком. Собаки потому и боялись, что к волчьему запаху примешивается другой, это собак всегда пугает. Следа я сейчас не найду, время упущено, но, полагаю, уходил он через ручей. Есть здесь ручей поблизости? Конечно. Вошел в ручей волком, вышел человеком – и наверняка поблизости от тайника. Там переоделся… вот и все. Я думаю, таких тайников у него по всей округе немало приготовлено. Но настоящее логово не в лесу. Он уже слишком человек…
– Да в Раамперле он живет, – бросил Дорчик. – Это мы и сами понимаем.
– В самом городе? Как узнали?
– Мы наносили на карту точки, где нападал зверь, – пояснил рыцарь. – Получился круг. На всех дорогах, что ведут к Раамперлю, случались убийства, и расстояние от города примерно одинаковое. Мы уж и с купцами говорили, не встречалось ли чего из добычи душегуба. Спрашивали наших, местных, кого давно здесь знают.
– Это правильно, что местных. Оборотень может и купцом оказаться, но, конечно, из пришлых.
– Не совсем так, – решился возразить Дорчик, – убийства без перерыва случаются. Выходит, надолго тварь не отлучается, все время поблизости.
– Тоже правильно, – признал ловчий. – Еще поблизости есть что поглядеть?
– Хутор имеется неподалеку, там волк семью вырезал, – вздохнул рыцарь. – Дверь вышиб, засов толстенный пополам переломлен…
– Ладно, показывайте хутор. Потом вернемся в город, и я погляжу на карту с отметками… хочу увидеть, какой у вас круг около Раамперля вышел.
На заброшенном хуторе ловчий не обнаружил ничего неожиданного. Ну, сломанный засов – толстенный дубовый брус… ну, давно засохшие, впитавшиеся в древесину бурые россыпи брызг на потолке… ну, страшные рассказы о людях, разорванных в клочья. Конечно, зверь прикончил всех, даже ребенка. А почему «даже»? Ребенка убить легче, чем взрослого, а жалости для оборотня не существует. Какая жалость к добыче? Бремек слушал вполуха, а сам катал в голове мысли – за что зацепиться, где искать кончик путеводной нити, которая приведет к логову зверя?
Оборотень – не зверь, и не человек, и даже не нечто промежуточное. Эта порода совмещает черты тех и других, причем вбирает