Истоки морали. В поисках человеческого у приматов. Франс де Вааль

контакт. Амос уселся прямо за приоткрытой дверью, а одна из самок по имени Дейзи осторожно взяла его голову и стала почесывать чувствительные места за ушами. Затем она принялась таскать ему целыми охапками мягкую древесную стружку, из которой шимпанзе обожают строить гнезда. Они аккуратно раскладывают ее вокруг себя и спят на ней. После того как Дейзи принесла свой дар, мы видели, как еще один самец сделал то же самое. Поскольку Амос сидел спиной к стене и стружкой почти не занимался, Дейзи несколько раз залезала поглубже и сама напихивала стружки между его спиной и стенкой.

      Это замечательный случай! Похоже, Дейзи понимала, что Амос чувствует себя нехорошо и что ему удобнее было бы опираться спиной на что-нибудь мягкое, – точно так же мы поправляем подушки в постели больного. Вероятно, Дейзи представила, как сама чувствовала бы себя в подобной ситуации, со стружкой и без, и экстраполировала свои ощущения на Амоса. Вообще, Дейзи была известна у нас как «маньячка по части стружки» (вместо того чтобы делиться стружкой, она обычно заграбастывала себе всю кучу). Я убежден, что человекообразные обезьяны воспринимают и учитывают состояние окружающих, особенно когда речь идет о друзьях в беде. Правда, когда такие способности проверяют в лаборатории, этот тезис подтверждается не всегда. Однако следует учесть, что в подобных исследованиях приматов, как правило, просят отреагировать на поведение людей в какой-то искусственной ситуации. Я уже упоминал об антропоцентризме нашей науки. В таких же опытах с участием приматов шимпанзе справляются с заданием значительно лучше, а в дикой природе их всегда заботит, о чем думают их сородичи. Поэтому не стоит удивляться поведению Дейзи, она, судя по всему, поняла состояние Амоса.

      На следующий день Амоса усыпили. У него не было никаких шансов на выживание, впереди его ждала только боль. Этот инцидент проиллюстрировал две противоположные особенности общественной жизни приматов. С одной стороны, приматы живут в жестоком мире, где самец вынужден как можно дольше скрывать свое физическое недомогание и «сохранять лицо» перед сородичами. Но, с другой стороны, все они – часть тесного сообщества, в котором всегда можно рассчитывать на сочувствие и помощь ближних, в том числе и неродственников. Подобную неоднозначность, даже двойственность, трудно понять до конца. Популяризаторы науки, как правило, предпочитают упрощать ситуацию и описывать жизнь шимпанзе либо в гоббсовском ключе[16], как мерзкую и грубую, либо идеализируя их дружелюбие. На самом же деле жизнь шимпанзе – не то и не другое, это всегда и то и другое вместе. Меня нередко спрашивают, как можно приписывать шимпанзе способность к эмпатии, если известно, что иногда они убивают сородичей. Я отвечаю вопросом на вопрос: не следует ли нам из тех же соображений отказаться от человеческой эмпатии?