Спать Федя любит абсолютно голым. Так удобней: и тело дышит, и дискомфорта ни малейшего. Нагишом, в одних тапках, подходит к трельяжу у противоположной стены. Радует глаз отражение в центральном зеркале. Боковыми створками Фёдор подбирает наилучшие ракурсы. Вращая корпусом, скользит взглядом по волнообразным перекатам рельефной мускулатуры. «Чем не красавец, – думает, – и собой статен, и ликом не урод, а точёной фигурой кому угодно вскружу голову, хоть Николь Кидман».
«Надо бы хозяйку вызвонить» – вспоминает об Алле Петровне, сдающей ему двухкомнатную квартиру. Самому тут жить милое дело, но дороговато, чёрт возьми.
На трюмо – древний аппарат, с дисковым набором, времён позднего Хрущева или раннего Брежнева. Девятка заедает, а их в аккурат четыре штуки из шести в искомом номере, из-за чего Фёдор старается не звонить хозяйке с домашнего. На покупку нового телефона он её так и не уговорил. А что ей-то теперь? Выдала дочку единственную, Карину, за навороченного бандитика и следом за ней перебралась в троещинскую[1] новостройку. Довольна уж тем, что зятеву харю видит редко. Тот всё мотается как не на разборки, так по торговым точкам, принадлежащим ему на паях с такими же нуворишами, как он сам.
Тёща в дела молодых не вникает. С дочкой ладит. Да и чего делить-то? Обе на птичьих правах. Зятя, Жорку, не сегодня-завтра прищучат, вот и отправится белым лебедем в известные апартаменты. А им с Кариной куда? Но пока тот на свободе, Алла с дочкой посоветовались и решили оболонскую квартиру сдавать. Рудименты совести не позволяют обдирать постояльцев до последней нитки, но и совсем уж продешевить – тоже грех: место ведь выгодное, у ветки метро, магазинов полно.
Когда Фёдор по объявлениям искал жильё, именно эта квартира ему и приглянулась. Хоть и обшарпанная, давно не знавшая ремонта, с допотопной мебелью, но без хозяев. Малогабаритка, зато две комнаты. Живи себе в удовольствие – да только непосильно для зарплаты младшего научного. Когда выпадает подработка, переводы с английского, кое-как протянуть можно. А иначе хоть в бомжатник записывайся.
Хозяйка давно предлагала Феде кого-нибудь в компанию, чтоб волком-одиночкой не выть, да и платить пополам всё-таки легче. Но свобода и комфорт куда приятней, и Фёдор изо всех сил тянулся, покуда кошелёк позволял. Да уж месяц-другой живёт на зарплату и только. Невмоготу, однако, вот и сдался хозяйке на милость.
С того конца провода тоскливо отзываются нудные гудки. «Неужели ещё спит? – думает Фёдор. – Она ведь жаворонок». Алла Петровна как-то привела довод из народной мудрости: кто рано встаёт, тому бог даёт. Фёдору пришла на ум английская поговорка «ранней пташке достаётся червяк[2]». Вслух же он заметил: «Значит, первый червяк ваш». «Чего?» – подозрительно прищурилась Алла Петровна, не уловив аллегории. Фёдор понял, что метнул бисер, и тему довелось быстренько закрыть: «Нет-нет,