Соберутся старики да мужики во дворе бабки Агафьиного дома, раскурят трубку мира, и давай браниться: есть другая жизнь во вселенной, или нет другой жизни во вселенной. Переругаются, перессорятся и разойдутся, матеря всех чертей, каких знают. А бабки лишь смеются вслед. Знают ведь, что завтра рано утром, когда еще хозяйки не встали коров доить, пойдет дед Тихон к деду Матвею, просить прощения; Пашка Митрохин схватит бутылку выгнанной к яблочному спасу самогонки, побежит собирать и опохмелять, пивших вчера с перебранки дедов; а древний Пётр, даже и не вспомнит, что вчера клялся застрелить Силантия Митрохина. Вот помирятся все и дружно погонят коров на пастбище, а вечером все сначала. Стоял горячий август.
Поздним вечером мальчишки, кто посмелей да постарше, оставались гулять на улице без родителей. Выберут уголок по укромней, подальше от дворов, где собирались в это время взрослые, сядут на какую-нибудь лавку, задерут голову вверх и ловят звезды. Один увидит, как звезда падает, кричит: «Звезда! А!», – и тычет пальцами в усыпанный бриллиантами лоскут звездного неба.
– Где?– спросят остальные.
– Да вот же, вот! Летит!…Смотрите, летит!
– Где?
– Вон!
Но только одна пара глаз видела, как секунду назад из этого звездного покрывала упала слезинка на вечную матушку землю, растаяв в ее теплых радушных объятьях.
– Здорово, – скажет кто-то, и снова глазами в небо ловить счастье. Стоял горячий август…
Душным днем, когда воздух накалён до предела и чувствуется приближение грозы, деревенские мальчишки бегут босиком наперегонки до Волокового озера. Только пятки сверкают над раскаленным асфальтом. Добегут, и, не снимая одежды, ныряют в его горячие воды. Прыгают, играют в чехарду, в салки, да во всякие другие игры, в которых взрослым и не разобраться. Кто попроворнее, да побыстрее занимают плоты и понтоны и начинают с них крутить перед девчонками фигуры «высшего водного пилотажа». Те, кто повзрослей, учат плавать малышей: посадят шестилетнего крепыша на плот, отвезут подальше от берега, где он ногами не сможет за землю уцепиться,, и сбрасывают в озеро. Дети хоть и боятся, но соглашаются, а как тут не согласишься, когда на тебя пол деревни смотрит, стыдно ведь будет, потом своим друзьям в глаза смотреть. Радуется детвора, но только ударит гром в небе о свои бубенцы, пойдет поливать дождем весельчаков, пулей вылетят из озера, и босиком, по мокрому асфальту пойдут домой.
Стоял горячий август…
Покосникам и работать в удовольствие: работа то туда, то сюда, катается передними яблочком, на блюдечке с золотой каёмочкой. Одни косят, другие веники ломают; потом другие косят, третьи травы лечебные собирают. А дети, они и есть дети. Хоть покос, хоть не покос, где бы чего интересное