По детской еще привычке закусив губу, Василий вновь приник к обрезиненному налобнику прицела, выискивая очередную цель. Сбоку металлически стукнул о край лотка новый снаряд, смазанно лязгнул затвор – орудие снова готово к бою, можно воевать дальше. Взрыкнув мотором и разбрасывая гусеницами песок, танк сменил позицию – недооценивать немецких наводчиков не стоило. Правда, весь противоположный берег уже густо затянуло дымом от горящей техники и поднятой взрывами пылью, так что прицеливаться оказалось довольно проблематично, что немцам, что им самим. Поэтому следующий снаряд Краснов выпустил практически наугад, просто наведя орудие на смутно различимый сквозь импровизированную дымовую завесу не поврежденный с виду грузовик, развернувшийся поперек дороги. Дождавшись, пока башнер перезарядит орудие, выпалил еще раз, чуть сместив прицел по горизонтальной шкале. Смотреть, попал или нет, не стал, пихнув сапогом механика-водителя. Корма «тридцатьчетверки» окуталась облаком выхлопа, и танк дернулся, трогаясь с места. Широкие траки уминали мелкий речной песок, оставляя за собой глубокую колею; двигатель свирепо рычал, выдирая гусеницы из песчаного плена.
«На твердом грунте танк был бы куда маневренней, – неожиданно подумал сержант. – Похоже, зря мы на самый берег выперлись, сверху тоже нормальная позиция, пусть и у фрицев на виду, зато и не буксовали бы».
Хотя бэтээшке с ее узкими и гладкими, лишенными выраженного рельефа и грунтозацепов гусеницами, несмотря на вдвое меньшую массу, оказалось еще сложнее – танк ощутимо вяз в песке. Чем не преминул, несмотря на дрянную видимость, воспользоваться один из вражеских канониров. Василий не видел, кто стрелял и откуда, слышал лишь взрыв. Слышал не ушами, надежно защищенными наглухо застегнутым шлемофоном, а броней, в которую упруго толкнулась ударная волна. Одного брошенного сквозь панораму взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: его танк остался в одиночестве. БТ навечно застыл на речном берегу, без башни, невесть куда отброшенной взрывом взорвавшегося боезапаса, со встопорщенными бронелистами, охваченный жадным пламенем горящего бензина из разорванных баков, окончательно мертвый…
Коротко выматерившись в адрес немецкого наводчика, Краснов скомандовал механику. «Тридцатьчетверка» плавно остановилась, и Василий выстрелил, как и в прошлый раз, практически неприцельно, просто уложив гранату туда, где метались в дыму фигурки фашистских солдат. Башнер пихнул в казенник очередной унитар. Выстрел! Еще один, и еще, и еще…
Он вовсе не испытывал судьбу, просто отчего-то знал, что сегодня, именно вот сейчас, его экипажу и машине ничего не грозит. Наитие? Да он и слова-то такого не знал, если уж честно, со своими-то семью классами школы да ускоренным выпуском танкового училища. Но действовал