– Он страшно перенервничал во время последней операции с черепами. Может быть, ты зря так реалистично с этим… ну… кастрированием, – ответил командор. – Главное, сейчас ему не прекословить, а после ужина под каким-нибудь предлогом отведем его к доктору.
Так мы и поступили, хотя кот сразу заподозрил неладное и страшно брыкался. Однако отужинал, как обычно, с отменным аппетитом. Врач, по специальности педиатр (хирург от кота отказался), подтвердил версию Алекса и посоветовал лишний раз Профессора не волновать, но играть с ним почаще и хоть разок сводить в зоопарк.
– Где мы тут зоопарк достанем? – возмутилась я.
– А вы вокруг посмотрите, – съязвил доктор.
– На вас, что ли?!
Я хотела взбелениться, но доктор спокойно продолжал:
– Ребенку… тьфу ты, больному надо развеяться, отдохнуть как следует. Активный отдых и новые впечатления – вот лучшее лекарство, – заключил он и выпроводил нас за дверь.
– Что будем делать? У нас на Базе всех развлечений – телевизор да спортзал. А если он так и не оправится к началу следующей операции? – расстроилась я.
Кот в это время сосредоточенно тряс головой, громко звеня бубенчиками, и при этом придерживал колпак лапами, дабы не слетел. Угу, похоже, этот чудесный головной убор не скоро мне достанется… Добровольно Профессор с ним расставаться не захочет, а отбирать последнюю игрушку у больного – великий грех.
Бедненький котик… Кто же теперь, нацепив очки на нос, будет знакомить нас на общем сборе в библиотеке с материалами нашего следующего задания (обычно хорошо проштудированными нами с Алексом накануне)? Кто мастерски сочинит нам легенды, примерно в том же ключе, что и немая гейша или ортодоксальный еврей с пейсами и пистолетом под уличным фонарем в маленьком российском городке?..
Профессор демонстративно выкинул свой, когда-то любимый, ночной колпак. Спал, не снимая шутовской, крепко зажав в лапе новенькую хлопушку. В целом за вечер он взорвал их штук сорок, продолжая праздновать собственного изобретения праздник – день Забавы и Кривлянья! Похоже, этот праздник действительно существовал в его больном воображении.
Последующие два дня мы робко надеялись, что болезнь отступит, а до начала очередной операции оставалось всего ничего…
– Тирлим бом-бом, тирлим бом-бом, – поневоле повторяла я за агентом 013, который как оголтелый носился по комнате, развешивая по углам елочные шарики. Он уже третий день безостановочно отмечал свой «веселый» праздник. – Фу! Совсем зарапортовалась. –