Сим образом, идучи всегда по ночам, препроводили они несколько суток в беспрестанном страхе и боязни, покуда не дошли благополучно до пределов российских и не достигли до любезного своего отечества. Тут отдохнули они по желанию и благословляли Бога, что вывел их благополучно наконец из долговременной и жестокой неволи, и дал еще прежде смерти увидеть свое малое отечество.
Совсем тем место их родины отстояло откуда еще далеко, и им предстоял путь гораздо дальнейший. Но как бы то ни было, но продолжали они оный охотно, питаясь мирским подаянием, ибо собственного ничего более у себя не имели. Надежда вскоре увидеть свои домы и родных увеселяла их дух, и облегчала трудности путешествия. Но сколь мало знал мой предок, какие печальные вести его там дожидаются, где он веселье найти надеялся!
По приближении к тем местам, где уже неподалеку них обоих жилищи были, распрощались они друг с другом наинежнейшим образом и каждый спешил к своему дому и обиталищу. С какими чувствиями приближался наш старик к тем местам, где он рожден, воспитан и препроводил большую часть века своего живучи в новое, и от коих толь долгое время был отлучен и не имел надежды никогда видеть, сие всякому себе вообразить, нежели мне описать удобнее. Трепетало сердце его и наполнялось наисладчайшею радостью, как начали уже появляться те места, которые ему с малолетства были знакомы, и встречаться с ним все те положения несть, те речки, ручьи, вершины и бугорки, которых и звания не могло из памяти его истребить толь долговременное отсутствие. Переходя оные называл он каждый из них знакомым ему еще именем, и каждое приветствовал. Все они были ему милы и казались глазам его имеющими в себе нечто приятное и прелестное, а многие места не мог уже он и узнавать совсем, а особливо леса и рощи. Во время толь многих годов его отсутствия многие совсем иной вид восприяли. Там, где при отшествии его на войну были леса, находил уже он пашни и поля, а где низкие кустарники и чепыжи были, там высокие и большие рощи и заказы стояли. Одним словом, все ему казалось ново, шило и приятно, но не зная, что в доме его происходило, и кого он найдет, находился он между страхом и надеждою.
Перед вечером было то, как наш старик, изнемогший от трудов и долговременного путешествия, в пыли, в поту, в разодранном рубище, с котомкою за плечами, и с посошком в руках добрел до своих полей и тех месте, откуда хотя вдали, но мог даже он свое жилище видеть. Вострепетало сердце его при узрении сего селения, и вся душа взволновалась в нем. Он удвоил остатки своих еще и спешил добраться до одного знакомого ему еще бугорка, с которого