Бесшумно пробираясь между пустых парт, я успел прихватить с одной из них Ритину зеленую шапку с синим бубоном. Маша-растеряша!
Девчонка откинула назад шелковые белокурые волосы, глубоко вздохнула и решительно потянулась к круглой ручке двери, в которую только что материализовался ее рисунок.
– Ты ничего не забыла? – прошептал я ей на ухо, – а шапку? А меня?
Я стоял прямо у нее за спиной, крепко обхватив ее шею так, чтобы девчонка не могла пошевелиться. Огромным мягким бубоном пришлось заткнуть ей рот, дабы она не закричала, и сюда не сбежалась вся школа.
В ответ заложница промычала что-то очень похожее на: «Отпусти меня, идиот!»
– Ага! Думала сбежать и все свалить на меня? – зашептал я, прижимаясь щекой к ее волосам – мы были практически одного роста, – нет уж! Что это ты тут нарисовала?
С этими словами я хорошенько размахнулся и пнул ногой неведомую дверь. Та беззвучно распахнулась, оттуда в классную комнату вырвался легкий прохладный ветерок и свежий соленый запах, словно с моря.
Глава 5. Портал
За настежь раскрытой дверью находился довольно узкий короткий коридор. Его стены, пол и потолок были целиком сделаны из белого мрамора. Хорошо отполированный камень не только блестел, но и, казалось, сам собою светился, наполняя пространство таинственным мягким мерцанием. Пахло магией, приключениями и, кажется, неприятностями.
Прямо перед нами на противоположной стене коридора находилось круглое, диаметром с человеческий рост, отверстие. Словно огромное окно в параллельный мир, его молочно-белая поверхность блестела и переливалась сотнями оттенков, как водяная гладь маленького озера.
Вокруг этого волшебного окна, стопроцентно ведущего или в директорскую, или в магический мир, находились четыре фигуры из белого мрамора, вырезанные прямо в толще стены. В верхнем правом углу сидел орел с острым хищно загнутым клювом и широкими мощными крыльями. Настоящий король неба. Рядом с ним, слева, находилась еще какая-то птица, не менее величественная и гордая, только вместо перьев она была «одета» в каменные языки пламени.
В нижнем углу, прямо под орлом, из стены, словно из морской глади, торчала морда акулы, скалясь острыми, как бритва, рядами треугольных зубов. Слева от нее в безмолвном рыке застыл каменный лев с блестящей мраморной гривой и саблевидными клыками.
Я невольно вздрогнул, подозрительно косясь на весь этот зоопарк, и еще крепче обхватил шею Риты. Лично у меня белый цвет всегда ассоциировался с больницей, а каменные памятники – с кладбищем.
– Да что ты копаешься, болван! – донесся до нас рассерженный голос Златоновского, судя по шорохам – все трое сейчас стояли прямо за дверью в кабинет химии – той самой, которую я так бесцеремонно подпер мусорным ведром, –