Нетрудно представить себе, в какое радостное волнение впали друзья – все сомнения разом куда-то схлынули. Пришлось сочинять подобающий ответ.
А когда доставили им свежие газеты – все были просто поражены той массой поздравлений и статей, что лавиной хлынули на газетные страницы со всех концов страны и света.
Но самая неожиданная и драгоценная – как награда – статья принадлежала Михаилу Михайловичу Громову. В «Правде», назвав ее «Этому перелету нет равного в мире», он в каждом абзаце впечатывал твердые оценки и крепкую мысль: «По сравнению со всеми прочими полетами на дальность этот полет значительно более сложен, чем любой другой… Я полагаю, что полет через Северный полюс не более сложная вещь, чем полет Чкалова… Этот полет подтверждает, что перелет через Северный полюс вполне возможен и именно на этом самолете».
Слышать такое от Громова – это дорогого стоит.
– Да он просто подталкивает нас к перелету в Америку! – взволнованно восклицал Валерий Павлович, вчитываясь в строки своего учителя и инструктора по школе высшего пилотажа. Хотя не трудно было понять – Громов не столько «подталкивал» Чкалова, сколько сам делал заявку на свой собственный рекордный полет через полюс.
На острове (то был о. Удд, вскоре ставший о. Чкалов) экипаж отсиживался недолго. Приплывшие на кораблике с баржей окружные военные строители – с материалами, инструментом – бойко выложили небольшой дощатый настил, и Чкалов, лихо сняв с него облегченную машину, увел ее в Хабаровск.
И тут началось: митинги, знамена, цветы, оркестры… Чита, Красноярск, Омск – аж до самой Москвы.
В Омске, на родине Байдукова, своего Героя встречала вся родня, и среди самых близких был пожилой человек, которого Байдуков не сразу узнал. То был его отец – Филипп Капитонович, препровожденный для встречи с сыном из мест заключения. Туда он должен был и вернуться, но вмешался Чкалов. Кого уж там он уговаривал – сказать трудно, но старика отпустили, и Георгий Филиппович был благодарен другу вечно и бесконечно.
Что ж говорить о Москве: сам Сталин вместе со своим Политбюро вышел навстречу экипажу прямо на аэродром.
Теперь стало ясно – первым претендентом на перелет в Америку вышел Чкалов! Дали бы ему вместо Петропавловска, как он и просил, Сан-Франциско – он туда в эти дни и пробился бы. Но Сталин не стал рисковать. Зато теперь все убедились в надежном запасе прочности и самолета, и экипажа. Уж на что досталось мотору – все выдержал, нигде не подвел.
Однако Леваневский свое лидерство уступать не собирался. Он почти полгода провел в Калифорнии, главным образом в Сан-Диего, на самолетостроительной фирме Жерара Валти, но навещал и заводы Сикорского – выбирал, прицениваясь, самолеты, участвовал в их доработке и оснащении оборудованием для работы в условиях Русского севера и Арктики.
Сигизмунд Александрович был в постоянном окружении прессы, деловых людей, бывал на чередующихся