Мальдивская загадка. Тур Хейердал

же, мальдивцы, никогда не видевшие крупных представителей семейства кошачьих, должны были воспринять львов как «очень больших кошек». И многое говорило за то, что «львиные люди» доходили до Мальдивов. Большую хавитту на Фуа-Мулаку Белл определил как разрушенную сингальскую ступу. Отбитая голова Будды и бронзовая буддийская фигурка, которые мы видели в Мале рядом с изображениями демонов и индусской фигуркой, убедительно свидетельствовали, что до мусульман на Мальдивы пришли буддисты (и застали здесь людей, исповедовавших еще более древнюю религию). «Львиные люди» Шри-Ланки были ревностными буддистами и ближайшими соседями мальдивцев. Вполне возможно, что именно сингалы в львиных масках были «большими кошками с моря», чья свирепость заставила все население Гана покинуть остров.

      Мы продолжали шагать по тропе, когда «хозяин» острова вдруг остановился и что-то произнес, показывая рукой на заросли. Абдул перевел: где-то в той стороне, возле другого берега, находятся развалины «буддийского дворца». От него почти ничего не осталось.

      Я спросил, были ли редины буддистами. Нет, редины – это те, которые построили хавитты, «буддийский дворец» был сооружен другими людьми. Вечером, сказал «хозяин», когда мы вернемся на Гаду, он соберет стариков, и, может быть, они согласятся поведать нам, что им известно.

      Тем временем мы вышли на прогалину, с которой открывался вид на море. Песок на опушке был изрыт черепахами. Короткая трава в центре прогалины окружала глубокий каменный колодец. Рядом лежала длинная палка с привязанной к ней половинкой скорлупы кокосового ореха, и наши спутники зачерпнули ею свежей чистой воды. От колодца в глубь острова уходила заросшая тропинка. Повинуясь «хозяину», его помощники возглавили наше шествие, чтобы прокладывать длинными секачами путь в зарослях.

      Темп движения заметно снизился. Пробираясь вперед шаг за шагом, мы любовались отдельными могучими стволами, равных которым нам еще никогда не доводилось видеть в джунглях. С зеленого свода канатами свисали лианы; толстые сучья напоминали полки в цветочном магазине, выстланные мхом с живым орнаментом из орхидей и паразитических папоротников. Было жарко. Жарко и душно. Ветру сюда не было хода. Ничто не нарушало недвижность листвы безмолвных экваториальных джунглей.

      Мы обливались потом и отбивались от комаров. Наконец наши проводники остановились и, указывая на что-то секачами, пропустили меня вперед. Прямо передо мной была сплошная зеленая стена, однако, приглядевшись, я рассмотрел в гуще листвы какую-то темную, почти черную массу. Словно кто-то много веков назад нагромоздил здесь гору кокса, обросшую мхом и травой.

      Гора оказалась очень широкой; шагнув ближе, я увидел, что и справа, и слева за лиственной завесой чернеют камни, одетые мхом. О высоте горы мы не могли судить, так как макушка ее терялась в зеленом покрове вверху.

      Это была она – большая ганская хавитта. Стоя у ее основания и пытаясь, запрокинув