Надо бы ей сходить в деревню к знахарке; та продает чай из ягод и листьев и молитвы Непорочной Деве. Она долго колебалась, ведь это паписты обычно молятся Деве Марии. Почему я хожу пустая, а Бланш нет? Хепзи задумалась. Может, если она будет подавать милостыню бедным, молиться три раза в день и соблюдать скромность в одежде, Господь смилуется над ней? Послушание и усердие, возможно, отверзут Его слух к ее мольбам.
В этом доме не будет Рождества, как бы ни сетовал Нат; может, она найдет и другие пути обеспечить себе Его милость… Ох, куда же запропастилась эта соня?
Двумя днями позже Хепзиба и ее служанка укутывали в чистую ткань котел со студнем. Их руки горели от селитры, которую они втирали в окорока, но теперь свинина была засолена и вывешена в кладовой. Хепзиба приготовила студень специально для пастора, тайком от Ната. Когда речь шла о проповедях, он был на стороне Бланш.
– Запомни мои слова, этот старый скряга явится к нам и будет тыкать нас в живот – проверять, ели мы или не ели рождественский пирог, – смеялся он. – Зачем ему наши пожертвования, если он и так раздулся от важности, как мочевой пузырь поросенка?
Хепзи не обращала внимания на слова мужа; она знала, что священник скромно жил в своем домике на церковном дворе. Ее долг поделиться с ним в знак уважения пищей, посланной им Богом.
Пастор Бентли не держал слуг и сам проводил Хепзибу в дом. На его сером, изможденном лице горели страстью и рвением глубоко запавшие глаза. Его жилище напоминало скорее монашескую келью, весьма запущенную. Постеленный на полу тростник загнил и нуждался в обновлении. В этом доме не хватало женских рук, чтобы привнести в него хоть какой-то уют, обмести паутину со стен, убрать с полки книги и поставить туда какой-нибудь кувшинчик. Из мебели в доме был лишь голый грязноватый стол, который срочно требовалось выскоблить дочиста, табурет и жесткая скамья, и больше ничего, разве что церковные книги в грубом ящике.
Хепзиба с нерешительной улыбкой протянула свой дар, но пастор испуганно отпрянул, когда заглянул под ткань.
– Я надеюсь, что это не какой-то рождественский подарок, госпожа Сноуден. Я не могу принимать такие вещи, – пробормотал он.
– Нет-нет. Просто теперь пришло время забоя свиней, и Рождество тут ни при чем, – торопливо ответила она. – Хозяйство у нас небольшое, и это просто излишек. Вы много раз говорили нам, что нужно делиться тем, что посылает Бог, с другими людьми. Мы с Натаниэлем почтем за честь предложить вам этот скромный дар для вашего удовольствия.
– Удовольствия? Нет уж, – заявил Бентли. –