– Мы лишь делаем то, что лучше всего для Иви, – растерянно пробормотала свекровь.
– Конечно, я понимаю… мы все страдаем без него; он так безумно уставал из-за своей работы… спрашивается, ради чего?
– А что ты хотела, девочка моя? Он обеспечил вам обеим хорошую жизнь. Он умер ради своей семьи. – В глазах свекрови вспыхнул огонь.
– Он все время пытался втиснуть в свой и без того напряженный график что-то еще. Он гнал по автотрассе в плохую погоду, опаздывая, как всегда, на очередную встречу, хотя должен был провести эти часы с нами. Он умер так же, как жил, – в спешке. Это так несправедливо… Я просто не могу находиться тут… в канун Рождества. Неужели вам это непонятно? Мне надо уехать отсюда, пока я еще в состоянии что-то делать самостоятельно.
Больше сказать было нечего.
– Ты так ожесточилась за последние месяцы. Мне надо было бы догадаться, что ты что-то задумала. Я надеюсь, ты не заразишь Иви своей депрессией. – Перчатки были сброшены.
– Кто-то ведь должен говорить Иви правду. Я с готовностью отказалась от своей карьеры и растила ее, но я не могу молча и равнодушно слушать, как вы внушаете ей, что Тим не умер. Сколько раз мы переезжали с места на место ради его карьеры? Сколько раз покупали новую мебель и налаживали заново свою жизнь? Вы забыли, что наша мебель все еще лежит в хранилище и что наш переезд был в самом разгаре, когда Тим погиб? Или то, что он отложил окончательное переселение на январь, чтобы не пропустить торговую конференцию во Франкфурте? И вот я оказалась после катастрофы у вас, беспомощная, парализованная от ужаса и безделья. Он так много работал – слишком много, – и как отблагодарила его проклятая фирма? Почти никто из его коллег не удосужился приехать на похороны. Они просто швырнули нам деньги для очистки совести… Теперь я могу никогда не работать… Неужели вы думаете, что мне не хочется увидеть его живым? Господи, да я бы все отдала за то, чтобы он вошел сейчас в дверь! Но я видела его мертвым… Я не могу быть в канун Рождества в этом доме… Простите меня, Юнис. И скажите мне, почему все так случилось? Вот он был, и вот его нет. А у меня ничего не осталось. Я не мать-одиночка, я не разведена, но я вдова с ребенком.
Из Кэй хлынула накопившаяся горечь. Она видела огорченное лицо Юнис, но уже не могла сдержаться. Она протянула руку, словно успокаивая, и продолжала:
– Вот только что жизнь была как конфетка, пирог в духовке, пудинг на полке, индейка в холодильнике, Иви прыгала от радости и ждала, когда папа привезет елку. А потом – взрыв, и нам осталось лишь утирать слезы, улыбаться, чтобы Иви ничего не заподозрила, и делать вид, что Тим лишь задержался на