– У тебя такая смешная пипка, – сказала она.
– Да, смешная пипка, – согласился ее отец.
Он это всегда говорил. На сей раз, когда в зубах у него был зажат клочок бумаги, это небрежное замечание казалось еще небрежнее обычного.
– А куда ушел шум? – спросила его Рут.
Он пронес ее по гостевым спальням и гостевым ванным, выключая свет, но в одной из ванных остановился так резко, что Рут представилось, будто Томас или Тимоти, а то и оба вместе протянули с одной из фотографий руки и схватили его.
– Я расскажу тебе историю о шуме, – сказал ей отец, листочек бумаги затрепыхался в его губах.
Он, не выпуская ее из рук, немедленно уселся на край ванной.
На завладевшей его вниманием фотографии братьев Томасу было четыре года – точный возраст Рут. Композиция фотографии была неудачна: Томас сидел на большом диване, обитом какой-то цветастой тканью; эта ботаническая избыточность, казалось, полностью подавила двухлетнего Тимоти, которого Томас неохотно держал у себя на коленях. Судя по всему, это был 1940 год – Эдди О’Хара должен был родиться лишь через пару лет.
– Однажды, когда Томасу было столько, сколько тебе – Тимоти тогда еще писался в пеленки, – Томас услышал шум, – начал Тед.
Рут навсегда запомнила, как ее отец вытащил изо рта листок бумаги.
– И они оба проснулись? – спросила Рут, глядя на фотографию.
Этот ее вопрос и вызвал к жизни незабываемую старую историю; с самой первой строчки Тед Коул знал ее наизусть.
– Том проснулся, а Тим – нет.
Рут вздрогнула на руках отца. Даже будучи взрослой женщиной и признанным писателем, она не могла без дрожи слышать эти слова.
«Том проснулся, а Тим – нет. Была середина ночи.
– Ты слышал? – спросил Том у брата.
Но Тиму было всего два года, и даже когда он не спал, то был не очень-то разговорчив.
Том разбудил отца и спросил у него:
– Ты слышал этот шум?
– А на что он был похож? – спросил его отец.
– Он был похож, как если бы чудовище без рук, без ног пыталось двигаться, – сказал Том.
– Как же оно может двигаться без рук, без ног? – спросил его отец.
– Оно извивается, – сказал Том. – Оно скользит на своей шерсти.
– Так у него и шерсть есть? – спросил его отец.
– Оно подтягивается, цепляясь зубами, – сказал Том.
– Так у него, оказывается, еще и зубы?! – воскликнул его отец.
– Я же тебе сказал – это чудовище! – ответил Том.
– Но какой именно шум тебя разбудил? – спросил его отец.
– Это был такой шум, как если бы в стенном шкафу ожило одно из маминых платьев и попыталось слезть с вешалки, – сказал Том».
Всю жизнь с тех пор Рут Коул побаивалась