Из темноты возникла Надежда Домнич. В блестящем нарядном облегающем праздничном платье она настолько не совпадала с окружающей обстановкой, что человеку, не знакомому со здешними людьми и обстоятельствами, появление её в таком месте, таком виде, да еще в такое неурочное время, могло показаться не только неожиданным и экзотичным, но и несуразным, поскольку подыскать ему какое-нибудь подходящее объяснение так вот сразу было весьма затруднительно.
Отец Андрей торопливо накрыл свои голые ноги одеялом, Олег поставил на стол так и не пригубленный стакан с вином и даже отодвинул его от себя, словно взял по ошибке. Василий прищуренными злыми глазами уставился на сверкающее чудо, не то не узнавая, не то не решаясь узнать. Зарубин неловко застыл посередине комнаты, придерживая за ошейник потянувшегося к Надежде Кармака.
– Ого, сколько вас тут, – приглядевшись после темноты, сказала Надежда. – Один одного лучше. Может, пригласите одинокую и пока еще симпатичную женщину в свою компанию?
Она перешагнула порог и остановилась перед Зарубиным.
– Ну что, заходить или уходить?
– А мы не ждали вас, а вы приперлися, – не утерпел Василий, кажется, окончательно разобравшийся, кто пожаловал.
– Про себя, что ль, Васенька? – не спустила Надежда и уверенно уселась на скамейку рядом с Олегом, который неловко подвинулся и чуть не уронил ружье.
– Обо мне пускай теперь твой мужик частушки исполняет, – хмуро огрызнулся Василий.
– Так они с Чикиным уже во всю их распевают, – с готовностью продолжила пикировку Надежда. – Мой – чтобы твоего духу в ближайшее время тут не было, Чикин – будет сделано, к исполнению принял.
– Пусть попробуют, – с затаенной угрозой сказал Василий.
– А наш Чикин, Васенька, пробовать не любит. Забыл, что ли? У нас, у ментов, как? Сначала сделаем, потом думать начинаем.
Зарубину, завязавшийся между неожиданно заявившимися гостями разговор, судя по всему, был неприятен.
– Значит так, – сказал он, забирая у Надежды стакан с вином, который она уже поднесла ко рту. – Отец Андрей ночь не спал, да еще дорога наша, сами знаете…
– Так вы, значит, поп наш будете? Ой, как интересно! Такой еще молодой, красивый. Бабоньки наши со своими грехами теперь к вам очередь занимать будут. Чур, я первая. У меня грехов – за ночь не перескажешь. Как считаете, простит меня Господь или еще хуже накажет? – ерничала Надежда, глядя почему-то не на отца Андрея, а на Зарубина.
– А то он тебя не наказал, – не выдержал Василий.
– Тебе, Васенька, домой лучше по берегу подаваться. Или задами. Слух был, у магазина тебя старые знакомые дожидаются. Бондарь уже всем собакам рассказал, что ты к его бабе полез. Быстро ты огляделся. Оголодал, видать. Так у нас в поселке одиноких баб девать некуда. Любаша, правда, ничего не скажешь, при достоинствах, есть за