Первую зиму пережили с трудом. Как говорил Алексий: «Со страхом в душе и богом в сердце!». В общине в основном были людишки рязанские да псковские, сибиряков мало было. Однако, несмотря на то, что зима выдалась в том году особенно лютая, выдюжили.
Правда, не обошлось без потерь: Еремея Прохорова медведь в лесу заломал. Пошёл Еремей по утру в тайгу капканы проверить, да и повстречался ему медведь-шатун. Еремей без ружья был, оно и понятно: не на охоту собирался. А коли медведь осенью в спячку не залёг – горе тому, кто его повстречает: зверь злой и голодный. Выхватил Еремей нож, да только нож супротив медведя никак не годится. Когда медведь на Еремея навалился, успел он ножом пару раз зверя в бок ударить, да до сердца не достал: короток клинок оказался. Так и помер Еремей смертью лютой да безвременной. Схоронили его на погосте, что сразу за селом начинался. Могилка Еремея на погосте первая, да видит бог, не последняя.
Зато по весне, когда снега сошли и цветущий багульник сопки в розовый цвет окрасил, в семье Евпатия по прозвищу Цыган, мальчонка народился. Нарекли его Андреем. Вот так и появился на земле сибирской первый коренной житель села Медведково Андрей Цыганков: его так в церковной книге старец Алексий записал.
Видно богу угодно было, чтобы в один год в Медведково и первенец появился, и первая могилка.
Оно и понятно: жизнь со смертью завсегда рядышком ходят!
Глава 5
Со временем я научился определять, когда тебя сотрут. Вернее, не сам момент стирки, а предшествующую подготовку. По второстепенным мелочам, которым раньше не придавал значения, стал понимать, что меня готовят к новой операции. На каждое новое задание ты идёшь «чистым», без прошлого. Тебя стёрли в очередной раз. Постепенно я стал относиться к каждому заданию, как актёр к новой роли: творчески и по системе Станиславского.
В нашей организации за «стирку» отвечает «Отдел подготовки и легендирования», сокращённо – «ОПиЛ». Казалось бы, при такой аббревиатуре сам бог велел придумать про сотрудников ОПиЛа что-нибудь про опилки в их служивых головах. Однако вопреки всему к ним намертво прилипло выражение «прачки». Вообще-то нам мало что известно о сотрудниках и структуре ЗГВ. Мы знаем лишь своего куратора, или, как его ещё называют, «звеньевого». У каждого «звеньевого» от пяти до семи подопечных. Сотрудники звена между собой незнакомы. Так в случае провала из общей цепи выпадает только один сотрудник и его куратор. Куратора меняют на нового, семье сотрудника назначают пожизненную пенсию от имени несуществующего фонда, а оставшихся членов звена перетасовывают по другим звеньям. Как говорится, лучше «перебдеть», чем «недобдеть».
В личном контакте, да и то на начальном этапе, мы находились с инструкторами отдела боевой и специальной подготовки. Обучение проходило по строго индивидуальной