14
– Э-э, Макарыч, всего и делов-то! Нашёл о чём тужить, мы Настёнку в два счёта окрутим! – сбил Сергей свою форменную с крылышками фуражку на затылок, когда они готовили аппаратуру к вечернему сеансу в соседней деревне, до которой и пешком час ходьбы, а на вверенном им рысаке по кличке «Распутин» – глазом моргнуть. – Я сестрёнку сегодня с собой на кино приглашу, а там ты уж сам постарайся ей в душу влезть. Да и с руками поаккуратней, а то последний твой глаз выцарапает. Ну, а на мой кулак можешь всегда рассчитывать. Я в стороне стоять не буду. Во, получишь! – выставил он свой жилистый смуглый кулак.
– Действуй по-хорошему, чтоб всё было честъ-по-чести.
Обрадованный воздыхатель мимо ушей пропустил замечание насчёт глаза. В другой раз такое он своему динамокрутителю не простил бы.
– Давай, иди за Настей! С аппаратурой я и сам справлюсь. Скоро я и тебя научу кино гнать. Специалиста сделаю. Иди!
Соловьи запели, защёлкали под рубашкой. Как же он раньше не догадался пригласить сестру Серёги на сеанс? Небось, и её храпоидол-папаня не догадался бы. Кино все любят. А киномеханик молодой любит девушку Анастасию. Имя-то, какое сладкое!
Для сегодняшнего сеанса из небольшого выбора кинолент он отложил фильм с многообещающим названием «Мать».
О чём будут рассказывать бегущие картинки, он ещё не знал. Фильм только что привезли из областного отдела кинофикации, но само слово «Мать», как нельзя кстати, подходило для сегодняшнего показа и так воодушевило моего отца, что он тут же, не дожидаясь вечера, решил сделать пробный прогон ленты, чтобы разобраться в его содержании, а то потом как же комментировать зрителям то, что происходит в фильме. Ведь сегодня ему надо показать всё, на что способен настоящий пропагандист советской культуры.
Вездесущие мальчишки резво крутили динамо, наперебой стараясь угодить дяде киномеханику, который на этот раз оказался и не таким злым, разрешив смотреть картинки, которые сами двигались на побелённой стене кинобудки.
Сам киномеханик по-соколиному вглядывался в меняющиеся кадры, разбираясь, что к чему. Там дрались, пили, куролесили такие же ребята, как и он сам.
Вначале всё было похоже на действительную жизнь фабричных рабочих.
Ещё недавно Бондари были таким же посёлком – неугомонным и шумным. Вон ещё и теперь разграбленная и разорённая суконная фабрика сквозит пустыми окнами, воткнув щербатую трубу в низкое дождливое небо.
Теперь в Бондарях безработица. Бывшие фабричные плохо привыкали к новой непонятной жизни. Три маленьких колхозика, кое-как сбитые из ткачей и мехрабочих, не успев встать на ноги, на глазах разваливалась. Не привыкшие к земле фабричники, матеря всё на свете, спустя рукава колупались в земле, понукаемые пришлыми руководителями, которые и сами, не понимая ничего в крестьянском деле, гробили на корню и урожай, и благие начинания…
Ладно.