– Какие милашки, – бросает Мак.
Эд не может оторвать от них глаз. Это латины – хотя Эд не смог бы объяснить, откуда он это знает. Он только знает, что «латина» и «латино» – испанские слова, существующие только в Америке. Эта парочка латин – ну да, они, конечно, халды, но ирония Мэкки не отменяет факта. Милашки? «Милашки» и близко не передают, что он чувствует! Такие сладкие длинные ноги, две пары! Такие короткие и узкие шорты – шорты! – такие короткие, что девицы их могут скинуть только так. В мгновение ока обе оголят свои сочные юные лона и совершенные медовые попки… для него! И ведь они явно именно этого и хотят! Эд чувствует, как вожделение, ради которого и живут мужчины, шевелит плоть под его тесными белыми брюками! Ах, неподражаемые шлюшки!
Мак катит мимо них, одна из гадких девчонок указывает на «эльф», и обе хохочут. Хохочут, ага? Они явно не имеют малейшего понятия, какая это престижная машина, какая понтовая и какая клевая. Тем более они и представить не могут, что «эльф», как у Мэкки, полностью оснащенный всеми зелеными примочками и разнообразными эзотерическими приборами, мониторящими экологию, плюс радар ProtexDeer – и представить, что такой гном-мобиль стоит сто тридцать пять тысяч долларов. Эд все бы дал, лишь бы услышать, что они говорят. Но в коконе термоизолирующего стекла, фиберглассовых дверей и панелей, замкнутого кондиционирования с внешним испарением и думать нечего что-то услышать снаружи. Да и по-английски ли они говорят? Губы у них движутся не так, как у человека, говорящего по-английски, решает великий лингвист-аудиовизионер. Ну однозначно латины. О, неподражаемые латинские шлюшки!
– Господи боже, – комментирует Мак. – И где только они берут эти каблуки, чтобы так сияли?
Совершенно обычным мирным тоном! Больше не злится. Наваждение рассеялось!
– Я заметила кучу таких странных светящихся палок, когда мы ехали мимо Мэри-Брикел-виллидж, – продолжает Мак. – Вообще не поняла, что это было. Там какой-то сплошной был карнавал, все эти базарные огонечки сзади, полуголые девицы шатаются на каблучищах… Как думаешь, это что-то кубинское?
– Не знаю, – отвечает Эд. И только – потому что свернул голову, насколько мог, за спину, пытаясь бросить на девиц прощальный взгляд. Медовые попки! Эд прямо-таки видит, как они сочатся спирохетозной влагой в шорк-шорк-шортики! Шорк-шорк-шортики! Секс! Шорк! Секс! Шорк! Вот он, секс по-майамски, вознесенный на стеклопластиковые каблуки-троны!
– Что ж, – продолжает Мак. – Могу только добавить, что Мэри Брикелл, наверное, сочиняет в гробу письмо в газету.
– Ой, это мне нравится, Мак. Я тебе говорил, что ты отлично остришь, когда в таком настроении?
– Нет. Видимо, забыл.
– Ну вот, говорю! «Сочиняет в гробу письмо в газету»! Говорю тебе. Да мне в сто раз приятнее получить письмо от Мэри Брикелл с того света, чем от этих маньяков, что нам пишут… У них пена изо рта капает.
Эд изображает смешок.
– Это