Супруг-победитель был почти что в таком же состоянии, как поруганная жена. Вернувшись в свои покои, Людовик вымылся с головы до ног, что случалось с ним нечасто, и переоделся в чистую одежду. Потом взял перо, лист бумаги и написал записку, предназначенную для кардинала. Всего одно слово: «Повиновался» и подпись. Запечатал письмо своей печатью и послал слугу передать письмо в Кардинальский дворец, а потом с рыданьем повалился на кровать. Все мосты были сожжены.
Смешение крови, чего он не хотел ни за что на свете и чего смертельно боялся, из-за чего так тяжело заболел, все-таки произошло. Он не мог объяснить, почему он это чувствовал, но чувствовал, что после этой кошмарной ночи у них родится ребенок. Если это будет девочка, зло будет не так велико, но, кто бы ни родился, назад пути больше нет: его брак теперь невозможно расторгнуть. Никогда его нежной Марте не стать герцогиней Энгиенской! Больше того, скорее всего ему больше никогда ее не увидеть! Ришелье, восхваляя ее набожность, вполне определенно высказал свое желание без лишнего шума отправить ее в монастырь. Жизнь их обоих, Людовика и Марты, была растоптана навсегда…
Людовик крикнул, чтобы ему принесли вина. Как можно больше вина!
На его зов никто не явился. Охваченный приступом ярости, он схватил первый тяжелый предмет, что попался ему под руку, и, ругаясь последними словами и требуя вина, запустил его в дверь, которая как раз приоткрывалась… В дверь входила его мать – к счастью, створка двери ее защитила.
– Вы требуете вина, мой сын? – спросила она ласково. – Не слишком ли рано?
– Не рано и не поздно! Мне не хватит и моря вина, чтобы забыть ужасную ночь, которую я пережил. По его приказу! – прибавил он и стиснул зубы так, что они заскрипели.
Принцесса улыбнулась, наклонилась к сыну и обвила его голову руками, а он, вдыхая знакомый запах ириса и розы, ощутил вдруг счастье их взаимной любви и близости, и оно стало для него утешением. Людовик всегда восхищался красотой своей матери, он боготворил ее за доброту, которая была у Шарлотты непритворной, за любовь, которой она окружала своих детей, всех троих: его, прекрасную Анну-Женевьеву и маленького, обделенного природой Армана, в воспитании которого мать, к сожалению, не могла принимать участия больше, чем в его собственном. Большую часть своей жизни мальчики прожили в провинции в обществе учителей и воспитателей, обделенные лаской. Но после этих суровых лет они почувствовали себя счастливыми, когда вновь оказались рядом с матерью.
– Как