А никто ведь вокруг не прислушается:
Всяк в своей обитает норе.
Паразиты-апостолы мчат по пятам,
Рассевая словесный балласт.
Знаешь, что создают на тебе капитал
И один из них – знаешь – продаст…
А потом – снова суд, покосившийся крест,
Древесина потёрта тобой…
Эта вечная жизнь хоть кому надоест –
Скажет на моем месте любой.
А воскреснешь – опять поведут распинать,
«Чтобы веру свою укрепить».
Как подумаешь – лучше и не воскресать,
Или даже уж – вовсе не жить.
Разве стоят все муки стакана муки
Из тобою не рощенной ржи?
Потому не избавиться мне от тоски,
Что в глазах под слезою дрожит.
Хорошо, когда знаешь: всё в жизни лишь раз,
Наслаждаешься солнечным днём…
Но когда это солнце кругами у глаз,
То уже не мечтаешь о нём.
Словно в чёрных очках и под зонтиком все,
Что столпились внизу и вокруг.
Ты, хвалу воздавая упавшей росе,
Шлёшь проклятия крепости рук.
Лучше б гвозди прорвали ладони бы и
Сверху сверзился сразу под столб,
Чтобы мигом прервались все муки мои,
Когда камень пропашет сквозь лоб.
Но теперь я спокоен: раз вечность отдал,
То мученья наградой приму
И повторов не будет: в гробу я видал
Мира этого солнце и тьму.
«Поверьте, я бы давно воскрес…»
Поверьте, я бы давно воскрес –
Не стало бы в мире проклятий,
Но мне не огромный мешает крест,
А тысячи малых распятий.
Три дня пролетело, как телом распят,
Когда меня воскресила –
Сила ли тела – с макушек до пят,
Или духовная сила.
Вернулся бы к людям на тысячу лет
И правил бы так, как умею!..
Но кто-то придумал со мной амулет
И крестик повесил на шею.
И мигом невидимым гвоздиком мне
Ладонь к кресту приколотили.
…Распятия из драгоценных камней
В окладе из золота были.
А ведь говорил: против роскоши я –
Богатства на небе отыщешь.
Не так бы хотел дать им я по шеям,
Но что им духовная пища!
Мозгов этих разум не знал никогда,
Он там не бывал и в помине.
Считают: раз крестик на шее, тогда
Христос обязательно с ними.
Я знаю: с подобными не по пути –
Затащат в дремучие чащи,
Но с крестиков мне очень трудно сойти,
Уж очень их много, мельчайших.
Когда же не станет распятий-крестов,
Где я, превращённый в калеку,
Вишу отражением многих Христов –
Я снова приду к человеку.
«Расскажу – пусть твердят, что дурной это вкус…»
Расскажу – пусть твердят, что дурной это вкус
И поверит мне кто-то едва ли,
Но пришел к людям как-то