Однажды, придя из очередного набега, Торин с товарищами попал на пир к конунгу Ульву Смелому, который на весь Гаутланд славился своей отвагой, мудростью и гостеприимством. Попасть к нему на пир считалось честью для воина, знаком, что хирдманн замечен богатыми конунгами и для викинга появляется возможность попасть в хирд богатого правителя.
Двор конунга Ульва Смелого считался одним из самых богатых дворов в Норэйг: там варили лучший мед, подавали вкуснейшие кушанья, самые пригожие рабыни прислуживали викингам на пирах. А сам дом конунга был просто огромен: к просторному общему залу были пристроены альковы, большая кухня, женская половина с кладовыми и ткацкой.
Торин, впервые попавший в столь богатый двор, смотрел на всё в немом восхищении. Именно в тот момент Торин понял, что приложит все усилия для того, чтобы жить так, как Ульв Смелый. Он будет искать землю, на которой построит свой двор, ради этого будет беспощадно лить чужую кровь. И когда-нибудь будет внушать всем вокруг такой же страх и уважение, какой сейчас испытывает люд, глядя на конунга Ульва Смелого.
Однако не зависть к жизни Ульва Смелого, не восхищение его двором, сделали тот пир для Торина незабываемым. Нет, причина была совсем в ином. На том памятном пиру Торин впервые увидел жену Ульва Смелого, и навсегда отдал ей своё сердце, ни одна женщина до этой встречи, и ни одна после неё, не смогла в глазах Торина сравниться с женой конунга Ульва.
Казалось, будто сама Фрейя спустилась в подлунный мир и живёт в этом доме. Торину почудилось, что Суль не ступает по полу, а парит над ним. Глядя, как она подносит мужу рог, полный мёда, Торин понял, что нет краше неё женщины не только во всей Норэйг, но и во всём подлунном мире. Волосы цвета тёмного мёда струились по спине, перехваченные по норманнскому обычаю у затылка золотой лентой, вокруг гладкого лба вились тонкие пряди, брови, словно полумесяцы, изгибались над чёрными, словно христианский ад, глазами, и губы алые, к поцелуям зовущие, улыбались немного насмешливо.
Наклонившись, передала Суль рог с мёдом мужу своему, и заблестели её волосы в свете факелов червонным златом.
О боги, разве можно было назвать её иначе? Нет, только Суль, солнечная, прекрасная, манящая женщина.
И только стоя возле плеча Ульва, ожидая, покуда он допьет мёд из поднесённого ему рога, Суль выпрямилась и бросила на Торина лишь один взгляд, который тот пронёс через всю жизнь в своём чёрном сердце. Суль посмотрела