Поколения ВШЭ. Учителя об учителях. Юлия Владимировна Иванова

принципу и следую. Я понимаю, что если у человека уже есть сформировавшееся мировоззрение, то никакому преподавателю, лектору невозможно его изменить. Можно поколебать, но не за время одной лекции. Все-таки это великое таинство – формирование мировоззрения. Моя задача – не кривя душой говорить, как я вижу то или иное явление, как я его понимаю. И это самая лучшая позиция. Потому что, потакая аудитории, можно очень низко пасть в профессиональном отношении. Так что я просто читаю лекции, объясняя, как понимаю те или иные явления, события. Как понимаю правовое государство, как понимаю конституцию, как понимаю социальное государство, федерализм и т. д.

      Или вот моя любимая тема, если говорить обыденным языком: почему в современной России все так устроено, что есть только «один начальник над всеми», хотя вроде бы существует разделение властей. Студентам я пытаюсь доказать, что дело не в том, будто мы традиционно не мыслим своей жизни без единственного патрона. Наверное, этот фактор тоже присутствует, но персоналистский режим во многом формируется благодаря соответствующему устройству институтов. Стиль власти при разных президентах может быть разным, но режим остается персоналистским. Тут я ни к чему не призываю, я просто рассказываю студентам, как устроено государство. Наверное, тем самым я как-то формирую их мировоззрение, но гарантировать, что при определенных условиях мой выпускник не станет конформистом, конечно же, не могу. Может случиться так, что для кого-то принципы окажутся важнее. Но для большинства, наверное, важнее окажется личный комфорт: зарплата, карьерный рост и прочее. И я их не осуждаю – человек немощен. И это уже за пределами воздействия любого преподавателя.

      Светлана Авдашева

      Встречи с моими учителями в профессии могут казаться почти случайными. Я поступила на экономический факультет МГУ тридцать лет назад. Училась на, как бы сейчас сказали, гуманитарном отделении экономического факультета – отделении политической экономии. В силу неуемности характера профили подготовки меняла несколько раз. Сначала было отделение политэкономии. Затем я, не зная прилично никакого языка (включая русский), перевелась на отделение экономики зарубежных стран. Потом раскаялась и перевелась обратно. Потом раскаялась в раскаянии и поступила в аспирантуру по кафедре истории народного хозяйства и экономических учений. Вот этот выбор был уже осознанным: именно на этой кафедре я встретила руководителей, самых важных для меня.

      В ходе учебы я все время чувствовала, что мне не хватает общекультурной подготовки. Так как политическая экономия – и вся экономическая теория в моем тогдашнем представлении – была чем-то вроде философии, то как-то странно было философию начинать с Маркса, а обо всем предшествующем судить только по его работам.

      Первым источником, из которого экономист, то есть философ хозяйственной жизни, мог утолить жажду знаний, стал кружок по истории экономической мысли (как бы сейчас сказали,