На палавре я пришел к мысли о необходимости установить контакты с павинами, с которыми нас до сих пор не связывали какие-либо интересы; мы еще не знали, что таилось в их сердцах – желание дружбы или ненависть к европейцам.
Помня уроки прошлого, мы не должны были допустить, чтобы они вновь стали относиться к нам с той враждебностью, с какой я уже столкнулся в 1872 году во время моих первых визитов к их соплеменникам, живущим по берегам габонских рек.
Глава XVI. Фаны-бачи, или павины Габона. Фетиши
Выше я рассказывал об отношениях между южными фанами, или оссьеба Огове, и давними обитателями этой земли и коснулся их первых контактов с нами. Теперь мне остается дать краткую историю северной ветви этой расы, павинов Габона, и их связей с местными племенами, населяющими морские берега, и с европейцами. Лучше всего это сделать, предложив читателю отрывок из статьи генерала Федерба[524], опубликованной в журнале «Иллюстрасьон»[525] 26 ноября 1853 года, о первой волне павинов, дошедшей до побережья: «Племя павинов, воинов и умельцев, охотников за слонами, мастеров по железу, пришло из внутренних областей страны и постепенно расселилось по побережью. Павины – каннибалы, но не в такой степени[526], как жители некоторых островов Южного моря[527]…
Капитан Боден[528], начальник Военно-морского поста у Западных берегов Африки[529], имел намерение в прошлом году[530] посетить деревни павинов, но его всячески отговаривали от этого местные мпонгве[531], которые, не жалея красок, рассказывали ему о тысячи препятствий и опасностей, ожидавших каждого в подобном путешествии. Тем не менее Боден побывал в одном из их селений, Акуенго[532], на Комо, где был приветливо встречен жителями[533]; как выяснилось, мпонгве также пытались настроить павинов против нас; например, они убедили их в том, что мы съедаем негров, купленных у работорговцев, и что наше вино готовится из негритянской крови, подвергшейся переработке.
Установив отношения между служащими французского поста и павинами, мы сможем помочь последним совершать прямые сделки с белыми или хотя бы немного умерить всевластие местных торговцев, сыграв на страхе, что мы привлечем к морю народ, которого они очень бояться и которому не способны оказать сопротивления»[534].
В течение двадцати трех лет коммерсанты и племена побережья следовали линии поведения, которую так хорошо описал Федерб. Торговые посредники, движимые собственными интересами, изображали павинов как жестоких и несговорчивых дикарей, грабителей