Предвидя, что наше пребывание будет достаточно долгим, я спешу отремонтировать большую бамбуковую хижину, которую прежде занимал торговый агент, и устраиваю там нашу первую штаб-квартиру.
До сих пор мы питались продуктами, привезенными из Европы. Чтобы не израсходовать их в самом начале экспедиции, нам приходится знакомиться с африканской кухней.
Здесь свежую рыбу[236], куриц[237], козлят[238] едят с маниокой[239] или бананами, которые являются основой питания каждого африканца. Крупные бананы едят сырыми; менее мучнистые очищают, затем кладут с верхом в котел с водой; все это покрывают листьями и варят на пару. Что касается маниоки, то перед употреблением в пищу ее держат три дня в воде, чтобы вышел содержащийся в ней цианид, затем растирают[240], кладут в медные тазы, которые называют «нептунами»[241], и тоже варят на пару; потом эту массу скатывают в комки и формуют галеты[242].
Отныне это станет нашим обычным меню.
Племена, с которыми мы завязываем отношения, уже были описаны де Компьенем и Маршем[243]. Здесь это иненга, а напротив нас, на правом берегу, галуа. Оба племени обладают монополией на транзит по Огове между Ламбарене и Лопе[244].
Деревни иненга, к слову сказать, немногочисленные, располагаются вдоль левого берега. На холмах, окаймляющих на востоке озеро Зиле, находятся плантации, где трудятся женщины и рабы. Иненга не любят, чтобы чужеземцы посещали эти места; они опасаются суровых санкций, ибо работорговля давно запрещена. Однако доктор Балле однажды побывал там. Он был поражен, увидев целые селения рабов, купленных в верховьях реки; они, как ему показалось, не жалуются на свою судьбу; их считают почти членами семьи, и у них нет никакой иной обязанности, кроме как обрабатывать землю, чтобы поставлять продукты питания своим хозяевам. Некоторых из них, однако, посылают работать гребцами; по возвращении они неизменно отдают свой заработок, ибо ничто не должно им принадлежать.
Хитрецы, лентяи[245] и попрошайки[246] иненга представляют собой вырождающееся племя. Впрочем, их пороки – те же, что и у других племен[247], вступивших в контакт или с продавцами человеческого товара, или с первыми авантюристами, прибывшими на эти берега.
Их вождь Реноке, уже давно подчинившийся Франции[248], пользуется неоспоримым влиянием среди прибрежных племен Огове вплоть до <земель> оканда.
Несмотря на то, что он сам ослепил себя, якобы ради подтверждения своей значимости, его рассудок остается ясным. Его поведение, всегда достаточно корректное по отношению к Франции,