Тот самый шлейф, который поползет за ее платьем, когда она прибудет во дворец Сент-Джеймс, чтобы быть официально представленной королеве.
Тот самый шлейф, который обовьется вокруг ее ног, подобно удаву, после чего она хлопнется оземь и навлечет позор на себя и свою семью. Шутка ли – прошествовать к трону, а затем пятиться к дверям, перебросив шлейф через руку! Такой трюк под силу гимнасткам, что развлекают публику на ярмарках, вальсируя на ходулях. Ей же природа отказала в грациозности.
Заменой шлейфу во время домашних репетиций служил кусок холста, пришпиленный булавками к юбке, а плюмажем служила перьевая метелка горничной Дженни. Но если даже с такой нехитрой утварью хлопот не оберешься, как же придется помучиться с настоящим придворным платьем!
– Не поеду, – простонала Агнесс, отталкивая чашку, но осторожно, чтобы не расплескать чай.
– Поедешь как миленькая.
– Нет! Ни за что.
– Да. Сразу, как только потеплеет.
Мистер Линден сгорбился за конторкой, заваленной ворохом бумаг, и высчитывал десятины. Сначала нужно изучить приходскую карту, испещренную цифрами, затем свериться с толстой тетрадью, где приведены сведения о плательщиках: их имена, род занятий, площадь земельного надела и тип посевов – луга или пастбища, рощи или сады, поля пшеницы или хмеля. Для каждого хозяйства была высчитана точная сумма десятины, но тут-то и начиналась морока. Не всяк желал расставаться со своими кровными. Случались даже беспорядки, когда прихожане швыряли в блюстителей душ кирпичами.
На сей счет Агнесс не волновалась. Прежде чем подступиться к ректору, жителям Линден-эбби понадобится собрать воз, доверху полный бузины. Да, пожалуй, и еще один, с холодным железом. Но, даже укрывшись за баррикадой, они вряд ли посмеют повысить на ректора голос. Кому охота приглядываться к грядкам со шпинатом, опасаясь появления загадочных кругов?
Однако боязнь колдовства не мешала прихожанам изводить ректора бумажной волокитой. Бумага действовала на человеческую сторону его натуры так же болезненно, как бузина – на волшебную. Против бумаги бессильны и люди, и фейри. На третий день изучения долговых расписок, сдобренных жалостными, но избыточными деталями, мистер Линден готов был рвать на себе волосы. А этого Агнесс никак не могла допустить. Она украдкой любовалась его волосами – черными, блестящими, очень жесткими, словно крылья ворона, летящего сквозь метель. Вот и сейчас несколько прядей упало ему на лоб, высокий и бледный, на котором никогда не проступает загар.
Неловко повернувшись, мистер Линден задел локтем стопку листов, и они соскользнули с конторки, но не упали на грубо отесанные камни, а зависли в воздухе, пока он не подхватил их и не швырнул обратно.
Как же она раньше не замечала, насколько он красив, подумала Агнесс.
Зато его непреклонность с первых минут знакомства бросилась ей в глаза.
– Нет, не поеду. Ну, сэр, ну, как вы не понимаете!
– …десять