Прежде Агнесс доводилось видеть венценосных супругов лишь отлитыми из фарфора. Каждая гостиная в Линден-эбби могла похвастаться статуэткой королевы, а на каминной полке миссис Билберри от королевских особ так просто рябило в глазах. В центре полки, там, где треснула штукатурка, красовался Альберт, по его левую руку Виктория гладила упитанного льва, по правую – она же баюкала на коленях дитя. Фарфоровая группа всегда вгоняла Агнесс в смущение, уж очень довольно улыбался принц-двоеженец.
Кто бы мог подумать, что в жизни он так скован, так неласков! И что у него такой сильный немецкий акцент. Два года в Англии живет, мог бы уже заговорить по-человечески.
Девушка вздохнула, когда экипаж остановился во внутреннем дворе, хотя прошло еще несколько минут, прежде чем лакеи, ступая торжественно, отворили двери. Агнесс покинула ландо последней и долго топталась на месте, пораженная величием дворца. Дымчато-серый, его фасад почти сливался с небом и казался выстроенным из затвердевшего тумана.
Тем временем королева перебросилась парой слов с офицером в высокой медвежьей шапке. «В Зеленую гостиную», – донеслись до Агнесс обрывки их разговора, но консорт, подхватив супругу под руку, настойчиво повел ее в покои. Королева, похоже, позабыла про свою гостью, зато к ней обернулся принц. Черты его отличались строгой правильностью, как у статуи греческого бога, хотя еще ни одна статуя не смотрела на нее так враждебно. «Тебе оказана милость, – читалось в его взгляде. – Не забывай об этом ни на минуту».
Офицер подробно расспросил ее о семье, уточнил адрес особняка Линденов, который Агнесс давно уже выведала у экономки, и перепоручил ее заботам двух гвардейцев. Под их конвоем девушка вошла во дворец и поднялась по грандиозной лестнице на второй этаж. Раздвоенная лестница напоминала подкову, но вряд ли сулила удачу. Устилавший ступени ковер показался Агнесс жидким, как разлитое клубничное варенье – туфельки вязли в нем, и каждый шаг давался с трудом. Перила дрожали перед глазами, сливаясь в нестерпимо яркое золотое марево. Ах, до чего же тошно!
Как бы ни хотелось Агнесс убедить себя, что она тут ни при чем, так, мимо проходила, но страх только нарастал. Не зря подруги по пансиону пугали, что когда-нибудь ее будут топить, как ведьму! Но лучше уж идти ко дну, связанной по рукам и ногам, чем краснеть в присутствии Альберта. Ведь он грозился самолично ее допросить. В привидения принц не верит, значит, будет смотреть на нее, как на умалишенную, и неторопливо, педантично, со знанием дела вынимать из нее душу.
Снедаемая недобрыми предчувствиями, мисс Тревельян уже не смотрела по сторонам и вздрогнула от неожиданности, когда перед ней распахнулись двери. По кивку гвардейца вошла в комнату, а когда оглянулась, то увидела лишь свое лицо, такое перепуганное, что на щеках проступили бледные осенние веснушки.
Двери внутри гостиной были зеркальными, и оттого комната казалась еще просторнее. Все здесь было зеленым: и обои на