– А где ласкает, не напомнишь?
– Проверить хочешь? Тогда выходи на станции метро «Такэбаси» на линии «Тодзайсэн», и сразу увидишь бронзовую скульптуру Киёмаро в полный рост. Такую не заметить трудно, метра за четыре высотой будет. Выражение его лица, полное достоинства и решимости, не оставляет сомнений – направляясь во дворец, он слово в слово передаст пророчество, чтобы это не стоило. В общем, взору твоему предстанет чистый душой и светлый сердцем человек, этакий образец долга и чести.
– Если один чистый и светлый, значит, второй, которому подставил ножку первый, грязный и темный. Так что ли? Такой вполне мог склонить императрицу к порочной связи. Именно эта мысль наверняка придет в голову любому, задержавшемуся на минуту у памятника. Может, он и задумывался для того, чтобы увековечить не только геройство Киёмаро, но и злодейство Докё?!
– Еще бы! И священную особу в постель затащил, махинации придворные затевал. И какие! Неудивительно, что через мрак столетий в нем рассмотрели японский аналог российского Распутина. Был ли Григорий Ефимович святым или ловким проходимцем, какую роль играл в государственной политике, людей интересовало, но не очень. Вот спал ли с Александрой Фёдоровной – совсем другая вещь, вокруг которой такие сюжеты закручивались, обзавидуешься. Сопоставление само напрашивается на кончик пера или кисти. И мало кто вспомнит, что в докёвские времена строго соблюдались обеты и правила, когда монах ни то что прикоснуться, взглянуть на женщину боялся. И правильно поступал, ибо мог запросто вылететь из братии за подобное. Встал на путь, предначертанный Буддой, дави в себе желания всякие, но для этого, как ни крути, решимость и воля требуются. Человеку поверхностному сие не по плечу, на отречение от житейского, привычного он не способен. Война с плотью – тяжелейшая битва. Докё же пошел на это по зову сердца, а не ради, скажем, уклонения