Мартин рассказал, что до прошлогоднего путешествия на теплоходе уже бывал в Москве и Ленинграде раз пять-шесть, привозил группы учеников. Не все учителя охотно ехали в Россию, а ему всегда нравилось.
– Знаете, какое у меня было любимое место в Москве? ГУМ.
– ГУМ? В советское время? Что же там было интересного, кроме очередей?
– А я и любил смотреть на эти очереди. Поднимался на второй этаж, на мостик, и смотрел вниз. Мог часами стоять – так интересно было.
Марине это признание не понравилось: «Не комплексы ли какие вы лечить приезжали, Мистер-из-далеких-стран? Может быть, скучновато жить в благополучном мире, а так, посмотришь на чужое неблагополучие – и, глядишь, начнешь ценить то, что имеешь. Такая вот терапия: тебе не очень сладко, а многим, очень многим еще хуже». Свое предположение она, конечно, не озвучила. Сама она в ГУМ того времени ходила только при крайней необходимости, в отдел тканей, да и то выбирала время перед закрытием, когда народу почти не было.
В середине апреля Марина собиралась в Голландию, виза в Бенилюкс была получена. Сказала об этом гостям, те в два голоса:
– А в Бельгию собираетесь?
– Нет, в Бельгию как-то никто не пригласил.
– Мы вас приглашаем: быть в Голландии и не увидеть Бельгии!
– Спасибо, с удовольствием.
Жаль было прерывать разговор, но на вечер были куплены три билета на «Жизель». Гостям надо было немного отдохнуть. Потом сын повез их в театр.
Муж уселся перед телевизором. Марина начистила картошку, вынула из холодильника уже почти размороженное мясо, присела отдохнуть. Внешне она была спокойна, но внутри… такой напор страстей, что еле сдерживалась, чтобы не совершить какую-нибудь глупость – заверещать, как вождь краснокожих, или запеть в голос: «В этой шали я с ним повстречалась!» Марина открыла кран и начала мыть посуду – это всегда успокаивало и помогало собраться с мыслями. Шум воды заглушал ее тихий разговор с самой собой (она предпочитала такие разговоры телефонным излияниям): «Неужели это ответ на мои мольбы… просите и дано будет вам? Если так, мой ангел-хранитель что-то уж очень расстарался… А если это дела не ангела, а его вечного антипода с левого плеча?! Мол, просила? Так вот тебе, что просила, – из стран неведомых, красивый и женатый. Недосягаем – по этой причине в нем не разочаруешься. Люби его и мучайся! Вот и хорошо: предупреждена – значит, вооружена!» Она закрыла кран.
Часа через два она встречала сына и гостей, вернувшихся из театра.
Взглянула на Мартина мельком – вооружаться расхотелось. И снова за шумным столом – к ним присоединился младший сын со своей девочкой – она и он были одни. Оборачивалась к нему, чтобы предложить «вот этот еще салат, please». Это же просто невозможно, чтобы у человека так сияли глаза… Какого они цвета? Должно быть, карие, но Марина видела только сияние под темными красиво очерченными бровями.
Утром