– Сколько ни живи, а раз не родился в этом месте, своим уже не станешь, и на похороны только семья придет.
Марине стало его ужасно жалко. Подумала: «Может, он и чужой для этой деревни, но он свой на своей земле, чудесной и многострадальной. Деревня – она деревня и есть: за забором леса не видит. Он беле из племени белгов!»
В день отъезда они молча сидели по углам трехместного дивана. Место между ними пусто не было. Марина почти физически ощущала плотность пространства, заполненного любовью. Ее учуял и старый хозяйский пес Бонзо. На протяжении получаса он совершал один и тот же маневр: подходил к Мартину, клал морду в его руки, замирал на минуту, потом, обходя журнальный столик, подходил к Марине и делал то же самое. После чего садился напротив, положив морду с большими грустными глазами на журнальный столик, смотрел на них обоих и громко вздыхал по-человечьи. Потом вставал и повторял все снова.
Появление Марты вернуло их в реальность. Пора ехать. Марта – наверяка счастливая от того, что Марина наконец уезжает, – захотела сделать прощальное фото. «Можно с Бонзо?» Марина наклонилась к умной собаке, утопила руки в его густой шерсти – отдала всю нежность, предназначавшуюся его хозяину, шепнула по-русски «спасибо». Потом повторила это уже громко для всех по-английски.
Вернувшись в Москву, знала, что влюблена, и не думала сопротивляться – она была счастлива.
В ноябре Мартин привез в Москву группу старших школьников. Марина ждала его в пустой квартире подруги. Они провели вместе полдня. Как по-разному течет иногда время! Она жизнь прожила за эти полдня. Столько произошло, столько было сказано, а еще больше не сказано. Марина изнемогала от любви – ни рук разнять, ни глаз отвести.
– Ты только третья любовь за всю мою жизнь, – сказал он.
Какое слово ты сказал?!
Она услышала только «ты» и «любовь». Мозг ее работал избирательно: воспринимал и запоминал только то, что ей тогда было нужно. Как выходили из квартиры – стерлось из памяти напрочь. Как до дома доехала? Это помнила. Он остановил такси, она села, опустила окно, а он держал дверь открытой и все смотрел, не отрываясь, держал ее руку, не давая таксисту тронуться с места. Помнит, как беззвучно, закрыв лицо шарфом, рыдала, как долго стояла в темном подъезде своего дома, не решаясь дотронуться до кнопки лифта и войти в свою квартиру – в тот привычный быт, который сейчас казался таким далеким от ее жизни. Ее жизнь, ее реальность – это то, что с ней было сегодня. Она там осталась, там и с ним.
Он уехал с группой в Ленинград.
Работать, общаться с людьми?! Это было не в ее силах. Многолетний знакомый участковый врач не стал вдаваться в подробности, смерил давление – низкое, очень низкое, – выписал больничный. Мартин позвонил из гостиницы. Больше получаса они оба, как в бреду, повторяли слова «люблю, приеду, буду ждать, буду звонить». Положил трубку, она все еще держала свою…
Постепенно приходила в себя и начала вспоминать – каждую минуточку вспомнила.