– Что это? – спросил он.
– Это мы хотели бы узнать у вас.
Тейссен уставился на листок, наморщив лоб, затем с каменным лицом передал его Радемахеру.
– Похоже на страницу отчета экспертизы. – Он скрестил руки на груди. – Откуда он у вас?
– Этот листок лежал на полу под копировальным аппаратом в вашей приемной. – Боденштайн не спускал с Тейссена глаз. – Мы решили, что в нем нет ничего необычного, за исключением времени последнего использования копировального аппарата. Согласно протоколу, это произошло в субботу между 2.43 и 3.14.
– Я не вполне понимаю… – начал был Тейссен, но тут же замолчал. Как бы ни пытался он убедить сотрудников уголовной полиции в том, что листок не имеет никакого значения, это выглядело бы неубедительно. Его глаза нервно забегали, зубы впились в нижнюю губу.
Радемахер, напротив, язвительно улыбался.
– По крайней мере, мы знаем, зачем Теодоракис проник сюда, – сказал он. – Экономический шпионаж. Это ему дорого обойдется.
Боденштайн бросил на него задумчивый взгляд. Знал ли Радемахер о том, что Тейссен побывал здесь в ночь убийства?
– Так в какое время вы покинули здание фирмы в ночь с пятницы на субботу? – обратился он к Тейссену.
– Незадолго до полуночи, – ответил тот. Казалось, он не понимает, к чему клонит Боденштайн. – Я ведь вам уже говорил.
– Никто вас при этом не видел. И до сих пор только жена может подтвердить ваше алиби. К сожалению, ваши слова мало чего стоят.
Радемахер не выказал никаких признаков удивления. Он либо был искусным актером, либо знал, чем занимался Тейссен в здании фирмы в ночь убийства Гроссмана. Его лицо выражало ожидание, граничившее с любопытством. Что же касается лица Тейссена, на нем в течение доли секунды отразилась целая гамма чувств: осознание, удивление, неуверенность, страх. Самым сильным из них был страх, который застыл в его глазах на несколько секунд, пока он не сумел взять себя в руки.
– Я не понимаю, почему… – заговорил он.
– Уверена, вы все прекрасно понимаете, – оборвала его Пия. Он начинал действовать ей на нервы. – Может быть, вы договорились о встрече с тем, кто проник в здание?
– Господи! Но это же абсурд! Почему… зачем я должен был договариваться о встрече со взломщиком? – произнес, запинаясь, изумленный Тейссен.
Пия сознавала нелепость своего предположения, но она уже однажды поймала этого типа на лжи и надеялась, что он совершит ошибку, оказавшись загнанным в угол.
– Алиби, предоставленное вашей супругой, весьма сомнительно, – вступил в разговор Боденштайн. – Вы находились в здании, старались избежать встречи со своим ночным сторожем, и мы не знаем, когда вы в действительности ушли отсюда. На основании этого вы являетесь подозреваемым в том, что имеете отношение к событиям, произошедшим здесь в ночь с пятницы на субботу. И поэтому мы просим вас временно никуда не