Хотя вопрос требует более основательного обсуждения, нежели то, которое можно представить здесь, многое из сказанного мною точно передано формой предложений Рамсея. Экзистенциально квантифицированные переменные, с которых начинаются такие предложения, могут рассматриваться как то, что я ранее называл «символом-заполнителем» для терминов, нуждающихся в интерпретации, то есть «флогистон», «начало» и «элемент». Вместе со своими логическими следствиями предложение Рамсея тогда представляет собой набор ключей, доступных интерпретатору, ключей, которые он должен найти посредством продолжительного исследования текстов. Это, мне кажется, правильный способ понимания техники, предложенной Дэвидом Льюисом для определения теоретических терминов посредством предложений Рамсея[29]. Как контекстуальные определения, к которым они близки, и как остенсивные определения, определения Рамсея у Льюиса схематизируют важную (возможно, сущностную) форму изучения языка. Однако смысл слова «определение» во всех этих случаях является метафорическим или по крайней мере очень широким. Ни один из этих трех видов определения не позволяет осуществлять замены: предложения Рамсея нельзя использовать для перевода.
С этим последним утверждением Льюис, конечно же, не согласен. Здесь не место вдаваться в детали, многие из которых имеют технический характер, но можно указать на два направления критики. Определения Рамсея у Льюиса задают референцию только в том случае, когда соответствующее предложение Рамсея реализуемо единственным образом. Выполняется ли когда-нибудь это условие, остается под вопросом, и маловероятно, что оно выполняется постоянно. Кроме того, даже если оно выполняется, возможные определения, которые оно предлагает, оказываются неинформативными. Если существует одна, и только одна, референциальная реализация данного предложения Рамсея, можно, конечно же, надеяться натолкнуться на него посредством проб или ошибок. Но то, что вы угадали референт термина, заданного Рамсей-предложением, в одном случае, никак не поможет в установлении референта этого термина при его следующем вхождении. Сила аргумента Льюиса, таким образом, зависит от дальнейшего предположения о том, что определения Рамсея задают не только референцию, но и смысл, а такое предположение встречается с трудностями более серьезными, нежели те, о которых только что было сказано.
Даже если бы определениям Рамсея удалось избежать этих трудностей, остался бы набор не менее важных. Ранее я указывал, что законы научной теории, в отличие от аксиом математической системы, являются всего лишь набросками законов, где их символьные формализации зависят от проблем, к которым ими применяются[30]. Это положение получило дальнейшее развитие у Джозефа Снида и Вольфганга Штегмюллера, которые рассмотрели предложения Рамсея и показали, что их стандартная пропозициональная формулировка изменяется