К нему подошли друзья.
– Ты чего? – спросил Стабблгат. – Мы ведь еще играем. Все думают, что ты струсил.
– Я не струсил, – ответил Уормкейк. И только он произнес эти слова, его охватила решимость. – Я ничего не боюсь. Я пойду на ярмарку.
Слипвикет и Стабблгат, потрясенные, замолчали. Их объяли священный ужас и благоговейный трепет, которые обычно завладевают людьми в церкви. Ничего возмутительнее они в жизни не слышали.
– Нельзя туда ходить, – возразил Стабблгат.
– Почему?
– Потому что нельзя. Там живут люди солнца.
– И что?
– Они противные!
Эта фраза нравится не всем детям. Они морщат свои маленькие лица от возмущения.
Погодите-погодите! Вы должны понять, какими упыри видели людей в то время. Вы казались им очень странными. Представьте город на Луне – вот чем для них был Хобс Лэндинг. Люди ездили верхом на лошадях и разгуливали под солнцем. Причем никто их не заставлял, представляете? Разве кто так делает?
Этим детей удается задобрить, они начинают хихикать.
А когда люди приходят на кладбище, выглядят грустными и смущенными. Они закапывают своих мертвецов так, как кошки закапывают дерьмо. Все люди мягкие и рыхлые и едят все, что попадется под руку, словно тараканы и крысы.
– Мы не тараканы! – раздается крик.
Конечно нет! Но упыри этого не понимали и боялись вас. Выдумывали про вас страшные истории. Чтобы дети и не думали, как убежать из нор, – а это было важно, потому что взрослые не хотели, чтобы норы обнаружили люди. Упыри живут под городами людей солнца с тех пор, как те появились на свете, и всегда скрывали свое существование. Они боялись того, что может случиться, если их обнаружат. Разве можно винить их за это?
Но юного мистера Уормкейка не останавливали ни слухи, ни легенды.
– Я иду на ярмарку. Хочу узнать, что в ней особенного.
В те времена ворота кладбища еще не отягощали замки и цепи – была лишь простая щеколда, отполированная и смазанная маслом, которую Уормкейк открыл без усилий. Ворота распахнулись, и, подобно праздничному столу, перед детьми разверзся огромный сверкающий мир. Уормкейк повернулся и посмотрел на своих друзей. Позади, за их спинами, собралась толпа детей, забывших про игру. Их мордочки выражали целую палитру эмоций: от страха и восхищения до неприкрытого отвращения.
– Ну что? – сказал он друзьям. – Струсили, что ли?
Никто не смел называть Слипвикета трусом. Он пересек линию ворот, устроив настоящее зрелище: нарочито высоко поднимал ногу и с силой впечатывал ее в землю. Свое шествие завершил счастливым прыжком, а затем взглянул на Стабблгата, бездействовавшего на кладбищенской земле с перекошенной от волнения мордочкой. Он положил ладошки на широкое пузо и легонько похлопал его, как всегда делал в минуты сильной тревоги.
В то