– Ваш лейтенант… – Брюнетка замялась. – Мне нужно перевести. Он чего-то требует, но я не уверена, что правильно поняла его. Мне кажется, он хочет, чтобы я отстегала его плетью, но я боюсь начинать. Вдруг он просит чего-то еще? Я должна знать наверняка.
– Начинай, – твердо заявил Брандт. – Именно этого ему и не хватает. Я знаю, он мой давний друг.
– Вы уверены? – Брюнетка с сомнением переводила взгляд с одного на другого.
– Абсолютно, – заверил ее Брандт.
– Хорошо. – Брюнетка пожала плечами. – Выполню его просьбу. – Она повернулась к двери. – Странно все это. – В голосе девушки слышалась насмешка. – Солдат-победитель… в день победы… Необычные у него вкусы, не так ли?
– Мы все необычные люди, – усмехнулся Брандт. – Ты в этом скоро убедишься. А теперь займись делом.
Брюнетка ответила ему коротким злым взглядом и вышла из бара.
– Ты все понял? – спросил Брандт Кристиана.
– Достаточно.
– Давай выпьем. – Брандт разлил шампанское по бокалам. – Я откликнулся на зов родины.
– Что? – Кристиан в недоумении воззрился на него.
– Мир стоял на грани войны, а я рисовал декадентские, абстрактные пейзажи французского побережья в ожидании французского гражданства. – Брандт прищурил глаза, вспоминая тревожные, полные неопределенности дни августа 1939 года. – Французы – самый удивительный народ на всем белом свете. Они любят хорошо поесть; они независимы; во Франции можно рисовать все, что только вздумается, – порицать не будут; у них блестящее боевое прошлое, но они знают, что таких вершин им больше не покорить. Они благоразумны и скуповаты. Такая среда благоприятна для искусства. Однако в последнюю минуту я стал ефрейтором Брандтом, чьи картины невозможно выставить в немецкой галерее. Если кровь не вода, тогда… что? И вот мы здесь, в Париже, проститутки встречают нас с распростертыми объятиями. Вот что я тебе скажу, Кристиан: в конце концов мы обязательно проиграем. Это же просто безнравственно… варвары с Эльбы жрут сосиски на Елисейских полях…
– Брандт, – попытался остановить его Кристиан. – Брандт…
– Заря новой эры. Вермахт встречает ее, принимая порку в публичном доме. Завтра пойду с куском колбасы на площадь Звезды.
Открылась дверь, и в бар вошел Гиммлер. Он был без кителя, в расстегнутой сорочке. Улыбаясь во весь рот, он держал в руках зеленое платье блондинки.
– Кто следующий? Дама ждет.
– Хочешь последовать по стопам сержанта Гиммлера? – спросил Брандт.
– Нет, – ответил Кристиан. – Не хочу.
– Ты уж не обижайся, сержант, но мы лучше добьем эту бутылку.
Гиммлер обвел их обоих угрюмым взглядом, с его лица на мгновение слетела маска хитроватого добряка.
– Я торопился. – В голосе слышалась обида. – Не хотел задерживать друзей.
– Мы очень ценим твою заботу, сержант. Очень ценим. Даже получая удовольствие, ты помнил о нас.
– Она очень хороша. – На лице Гиммлера вновь заиграла широкая улыбка. – Большая, мягкая. Вы