– Берегите себя.
Затем, следуя за Шарлоттой, поднимаюсь по лестнице.
– Какие прекрасные цветы! – восклицаю я, когда мы идем по коридору к входной двери.
– Их все доставляют и доставляют, хотя после похорон прошло уже много дней, – объясняет Шарлотта. – Люди невероятно отзывчивы, но это уже слишком. У нас давно не осталось свободных ваз, и букеты приходится ставить в любые пустые емкости и даже в ведерки для льда. Все ванны и раковины в доме буквально забиты букетами. Конечно, Элис обожала цветы. Вы слышали о ее саде в Бидденбруке? О, он весьма знаменит. Вам надо непременно побывать там в июне. Все просто тонет в белом цветении.
Она задумчиво смотрит на меня, пока я надеваю куртку и обматываюсь шарфом.
– Подождите минуточку, – говорит Шарлотта, исчезает в одной из комнат и возвращается с необъятных размеров букетом из кремовых роз и лютиков, обернутых хрустящими листами дорогой бумаги, где пурпурные тона соседствуют с приличествующими случаю темно-серыми.
– Пожалуйста, возьмите его. А Элис едва ли понравилось бы зрелище, когда такие цветы просто свалены в темной гостиной.
Я возвращаюсь домой по скользким тротуарам с букетом в руках. Светлые лепестки порой касаются моей щеки и ощущаются как что-то прохладное и упругое. И хотя мои пальцы скоро немеют от холода мокрых стеблей, я все равно наслаждаюсь неслыханной красотой своего трофея, взглядами прохожих, которые он привлекает, и содержащимся в нем намеком на возможность какой-то иной жизни.
Дома я снимаю целлофан, оберточную бумагу и обнаруживаю внутри небольшую записку. Выясняется, что цветы от директора «Радио-4» и ее мужа («Лоренсу, Тедди и Полли. С глубокими соболезнованиями и искренней любовью»). Подрезав стебли, я по-новому аранжирую букет у себя в спальне, чтобы погружаться в сон и просыпаться под этот восхитительный аромат.
Через неделю, когда лепестки роз уже начали молочными гроздьями осыпаться, я возвращаюсь с работы и замечаю на коврике в прихожей конверт. Внутри плотная белая карточка, пульсирующий почерк, черно-синие чернила авторучки. Это Полли приглашает меня на церемонию, которую обычно организуют через месяц после смерти. «Я была бы очень рада вас видеть, если, конечно, вы найдете время, чтобы присоединиться к нам», – написала она. Под своей подписью Полли, видимо, машинально поставила три значка, которые для современной молодежи символизируют поцелуи: XXX. Записку я выставляю на каминную полку, а когда упоминаю о ней в разговоре с Эстер, то заявляю, что пока не решила, пойду или нет. Хотя, если честно, решение было принято сразу же.
Я сижу у задней стены в церкви и нахожусь под сильным впечатлением от переполняющей ее сейчас толпы. О! Это не простая толпа. Даже под солнцезащитными очками огромных размеров узнаются лица знаменитостей. В нескольких рядах скамей перед собой я вижу Мэри Пим, доверительно склонившуюся к одному из наших великих драматургов. Другой ряд целиком оккупировало руководство издательства «Маккаскил»,