Как же хотелось верить ему, такому мужественному, доброму, честному. Как сейчас казалось, идеальному. Ведь она и не переставала его любить! Он заглянул ей в глаза и обнял. Ее обдало жаром, теперь, быть может , все станет на свои места? Ей больше не придется жить одной с котом, кормя пытливый интерес подружек историями о мимолетных увлечениях. Она ответила на объятие. Да, быть может Господь Бог дал им время, просто сделал их дороги двумя параллелями, чтобы они могли лучше понять себя и друг друга? Все смешалось в голове, он плотно прижал ее… Ей казалось он заплакал. «Ты одна могла бы понять».
Да, теперь она дома, она дома!
Пражские приключения
Выдвинуться в дорогу всегда легче, чем на нее решиться; едешь себе, за окошком пейзажная идиллия, кто-то сопит под боком и чувство такое – уютное-уютное. Серебряные головы пенсионеров, их веселый смех, фотоаппараты, вспышки, снова смех – в автобусе всегда ощущение, что одиночества, как самого явления не существует. Водитель жмет на педаль газа, мотор гудит, кто-то показывает пальцем в окно – смотрите, смотрите! – горы! Кто-то храпит на заднем сидении. В автобусных турах важно, чтобы попутчики были сплошь радостными и вовлеченными в сам процесс путешествия, и еще – легкое настроение взять с собой из дома не забудьте.
Родители буквально силой заставили меня сесть на этот автобус. Папа припечатал: “ Тебе нужно сменить обстановку”. Я месяц как рассталась со своей первой любовью, и весь этот месяц ревела как белуга, “на радость” родителям.
Знаете, я бесконечно уважаю людей, которые постоянно испытывают тревогу – за близких, уличных животных, ситуацию в стране. Им не все равно! Когда у меня появился братик, маленький комочек, которого вместе с мамой привезли из роддома – я впервые испытала это чувство – тревогу. Мне было девять лет с половиной или чуть больше, и я во все глаза глядела на красивого ребенка, который пытался улыбнуться этому миру, чтобы продемонстрировать свою любовь. Только тогда я поняла, что есть кто-то в этом мире важнее меня – кто-то, кто еще не раз насыплет мне кукурузных хлопьев на голову, кто-то, кто будет бодаться и брыкаться, когда ты попробуешь его искупать, кто-то, кто будет кричать тебе в гневе, знаете, таком смешном детском гневе – «Я тебя убу» – и это будет человек, который с этого самого момента, на всю жизнь – станет важнее тебя.
Я стала испытывать тревогу сразу: когда мама убаюкивала и укладывала его в кроватку, я пристально следила, чтобы она ему чего-нибудь не повредила. Я говорила таким взрослым, снисходительным тоном маме: «Мам, ну аккуратнее. Он же маленький!».
Мне совсем не хотелось, чтобы с ним что-то случилось. Я убаюкивала его тоже: пришлось для этого выучить несколько колыбельных песен, а когда мама спросила, для кого я их учу, я сказала «для Ванюши». Мама все время сидела дома, даже когда Ване исполнилось четыре – она не пошла работать. Папе приходилось работать за двоих, из-за чего дома были частые скандалы. Папа кричал маме: «Я пашу как племенной бык!», от чего мы с Ванькой, когда он подрос,