– Надо будет поучить их уму-разуму, – рассудил Тулуй.
– Как скажешь, – пожала плечами жена. – Сейчас их одену и пошлю к тебе.
Тулуй кивнул, тайком ловя себя на том, что ждал ее согласия на наказание ослушников. Провожая мужа взглядом, Сорхахтани улыбнулась. Хороший он все-таки человек. Пусть не самый сильный и непоколебимый среди отпрысков Чингисхана, но во всем остальном определенно лучший.
Собирая затем раскиданную по всем кустам одежду сорванцов, она отчего-то с теплотой припомнила человека, который при жизни вызывал у нее невольный страх. Вспомнилось, как однажды великий Чингисхан посмотрел на нее как на женщину, а не просто как на жену одного из своих сыновей. Дело было далеко-далеко на чужбине, на берегу какого-то озера. Искупавшись, Сорхахтани выходила из воды, и тут на нее упал взгляд великого хана. Он словно схватил ее глазами, которые сделались вдруг яркими от красоты ее молодости, ее женственности. Все это длилось не дольше секунды. А она улыбнулась ему, разом и в страхе, и в благоговении.
– Да, вот это был мужчина, – с задумчивой мечтательностью произнесла Сорхахтани, довольно покачав головой.
Хасар стоял на возу, размером напоминающем дощатый настил. Спиной он опирался о белый войлок ханского хошлона. Сам хошлон был вдвое шире и в полтора раза выше обычных юрт. В свое время Чингисхан собирал сюда на совет своих военачальников. За полгода, что прошли после смерти хана, Угэдэй об этом громоздком шатре, который тащила упряжка из шести быков, ни разу и не вспомнил, так что Хасар потихоньку прибрал хошлон к рукам. Его право на это никто не оспаривал – не осмеливались.
О приближении брата Хасар догадался по запаху жареного мяса тарбагана, которое Хачиун притащил на обед.
– Давай поедим на воздухе, – предложил он. – День такой хороший, что нам внутри мориться?
Вместе с исходящим паром блюдом Хачиун принес еще и тугой бурдюк архи, который на ходу кинул брату.
– А остальные где? – поинтересовался он, размещая блюдо на краю настила и присаживаясь возле, свесив ноги.
Хасар в ответ пожал плечами:
– Джэбэ сказал, что будет. Еще я послал за Джелме и Субэдэем. Пусть сами решают, приходить или нет.
Хачиун осуждающе поцокал языком. Лучше было самому всех оповестить, чтобы братец ничего не забыл, не сболтнул или не напутал. Хотя теперь что толку его отчитывать: сидит себе уписывает ломтики мяса, аж за ушами трещит. Хасар все такой же, как был, к добру или к худу. Иногда это бесило, иногда – хотя и реже – наоборот, успокаивало.
–