Дверь распахнулась. Агнешка уже стояла.
– Привет, шеф! – поздоровалась первой. – Извините, что оторвала от семейного очага.
– Показывай, – Уильям Гилеви прошёл к рабочему креслу Агнешки, уселся.
Был он без шапки, в лёгкой куртке, под которой виднелся коричневый джемпер поверх светло бежевой рубашки, в голубых, под цвет глаз, вытертых джинсах и модных бело-коричневых глайд-туфлях из живой искусственной кожи (писк последнего сезона, мир сходит с ума, в фирменные обувные магазины километровые очереди). Профессору Гилеви через месяц исполнялось семьдесят два года, но движения у него были молодые, быстрые. Как движения тела, так и движения мысли. Сухощавый, подтянутый. Если бы не густая сеть морщин, брыли на подбородке и абсолютно лысый череп с коричневатыми пигментными пятнами, так и не сказать, что старик. Вполне себе годный мужчина. Хоть и пожилой, конечно. В любом случае, человек, способный в его возрасте полноценно работать на высоте без малого три тысячи метров над уровнем моря, заслуживает уважения. А с учётом того, что он лично, как ей было доподлинно известно, поднимается иногда на высоту пять километров, где непосредственно расположены десятки гигантских антенн радиотелескопа и прочая сложнейшая аппаратура, то и восхищения. Понятно, что не просто так поднимается, с кислородной маской, ну так и молодым туда без масок соваться запрещено служебной инструкцией.
– Вы бы куртку сняли, Уильям, – сказала она. – Тепло у нас. Вспотеете. А потом, не дай Бог, продует… Ваша жена мне этого не простит.
Начальство обожгло Агнешку свирепым взглядом, молча стянуло куртку и протянуло ей:
– Повесь в шкаф. Пожалуйста. И не выделывайся. Я тебе в дедушки гожусь.
– В отцы, так и быть, – сказала Агнешка и спрятала куртку в шкаф. Затем, не дожидаясь следующей реплики, быстро включила запись. – Вот. Смотрите и слушайте.
Через сорок пять минут, за полчаса до полуночи, профессор сдался.
За это время он раз десять помянул чёрта, дважды пил кофе («в задницу режим, не до него сейчас!») один раз принял таблетку от давления и один раз позвонил домой – предупредить жену, чтобы не ждала, ложилась спать.
– Что значит, не лягу? – Агнешка невольно услышала разговор, поскольку, когда она попыталась выйти из комнаты, Уильям нетерпеливо махнул ей рукой, – сиди, мол. – Я не знаю, когда вернусь… Да, очень важно… Да… Нет, не могу пока сказать, прости. Завтра всё узнаешь… Агнешка… Она умница… Да, хорошо, – он прикрыл трубку ладонью. – Вам привет от моей жены.
– И ей от меня передавайте, – сказала Агнешка.
– И тебе привет, – сказал в трубку профессор. – Всё, целую и спокойной ночи.
Положил трубку, потёр ладонями лицо, допил кофе.
– Иногда я жалею, что бросил курить, – сказал он. – Сейчас бы трубочку да подумать…
– Не могу даже посочувствовать, – сказала Агнешка. – Я и не начинала.
– Молодец. За что я вас, молодёжь, люблю, так это за стремление к здоровому образу жизни. Хотя иногда